— Зверь ходит, — пренебрежительно отмахнулась наставница. — Не отвлекайся. Пробуй еще раз.
И мальчишка вновь хмуро посмотрел на воду в стакане. А та возьми — да закрутись небольшим водоворотом.
— Не используй Силу, — стегнул его женский голос вместо похвалы.
— Да как иначе! — Тихо возмутились в ответ.
— Не используй Силу. Разговаривай. — Настойчиво повторили ему раз если не в сотый, то близко к этому.
— Разговаривать с водой, — пробурчал тот.
— С тем, что внутри.
— Покажите хотя бы как! Может, я что-то увижу! — После очередной бесплотной попытки с жаром попросил ученик.
Он старался, в самом деле — не отлынивал ни на секунду. Окунал пальцы в едва теплую водицу, набранную в потайном незамерзающем роднике. Пробовал ее на вкус. Разговаривал вслух и грел капли воды на своей ладони — все тщетно. Наконец, он просто перестал понимать, что от него хотят за эти долгие часы, собранные из бесконечных попыток.
— Я не могу показать. — Наклонила к нему голову леди. — Это внутри твоей крови, Георг. Я могу вот так. — Задумавшись на мгновение, наставница указала рукой в сторону ближнего окна.
И изморозь на стекле обернулась красивым гербовым узором.
— Герб клана Гагариных, — заученным текстом выпалил парень.
— Верно, молодец, — похвалили его, погладив по волосам. — В моей крови дар говорить со льдом. Там, на ветвях деревьев, что раскинулись над нашими следами, множество маленьких ледышек. Это пар от нашей печи замерз на них. Если придет враг, льдинки упадут вниз и пронзят врага насквозь, а он даже не почувствует дыхание Силы. Так и умрет, не подняв щиты, — распевом произнесла леди, тепло улыбнувшись.
В ответ несмело улыбнулись — не той чудовищной клановой рутине, когда смерть врага в радость. Просто не в силах противостоять обаянию леди, которую так не хотелось подводить.
— Я попробую еще раз, — серьезно кивнул Георг. — Может, просто мало воды? — Скептически посмотрел он на остаток жидкости у самого донышка стакана.
— Мало моей крови, — шепнуло мужским голосом.
А следом пришла волна жаркого влажного воздуха — будто воду щедро плеснули на раскаленные добела угли.
— Не смотри на него, — наставница схватила попытавшегося было обернуться Георга за плечо. — Держись руками за край стола. Замри. — Скомандовала она жестко.
Тот испуганно повиновался, но взгляд все равно уловил мужской силуэт в отражении граней стакана — мутный, стоявший слишком близко к окну. А затем и тот поплыл в каплях воды, сконденсировавшихся из накрывшего их жара. Кофта моментально пропиталась влагой и неприятной тяжестью повисла на теле. Дерево стены напротив — и то потемнело.
— Зачем ты здесь? — Не вставая, прошипела леди.
Жар словно бы не коснулся ее вовсе.
— Ты заперлась от меня в своих снах. Поэтому я пришел лично. Я принес документы. Ты возьмёшь их и подашь в суд от лица клана. — Оговаривал задачу незваный гость, даже оттенком голоса не выражая сомнений, что ему могут воспротивиться.
— Пошел прочь.
— Георг сейчас умрет, — уведомили ее, не отражая и капли сожаления.
Леди выставила ладони, до того лежащие на коленях, поверх стола. Ярко-красные камни на десяти перстнях охотно подхватили свет ламп и засветились изнутри.
— Тогда о тебе узнают. Убить не смогу, — констатировала дама с явным сожалением. — Зато пепел долетит до Кеми, и Имперские гончие возьмут твой след. Готов снова бежать и прятаться?
— Узнай что в документах, женщина. — Слегка изменился тон говорившего, сменившись на укоризненный.
И камни на перстнях — судя по довольному блеску в глазах леди — были тому главным аргументом.
— Какую беду ты принес в мой дом в этот раз?
— Это не твой дом. — Подернулся мужской голос гневом. — Ты чужая в нем и чужая семье.
— Я — единственная! Я и Георг. Больше никого не осталось. Ты же умер еще при жизни, предатель!
— Если я предатель, то кто же ты? Почему мертвы мои братья и сестры, а ты все еще ведешь свою бесполезную жизнь? Ради того, чтобы зваться княгиней? Или назвать князем этого слабосилка, который никак не дозовется до Силы крови?
— Сила крови может проявиться и в шестнадцать, и в двадцать лет. — Успокаивающе положила она ладонь на руку болезненно дернувшегося ученика и произнесла скорее для него, чем для своего собеседника. — В этом нет большой беды.
— Слабость порождает агонию. Клан был мертв еще в самом начале войны. Мир был мертв в эту же секунду! Но отчего я, вместо того чтобы стоять победителем над двумя мертвецами, вижу только одного — и это мой собственный род? — С горечью спросил себя гость.