Аудитория взорвалась понимающим смехом.
Пришлось, конечно, позже извиняться перед заведующей кафедры психологии, когда та, недовольная, зашла в наш кабинет, возмущаясь нашим поведением, осознавать, что мы благополучно потратили все шансы обойтись без дополнительного домашнего, и снова задуматься над сказанными словами, сопоставляя с услышанной от других точкой зрения Вина. Раньше мне казалось, что он тоже осознает, что не все упирается в совершенствование, но недавние события и случайно подслушанный тогда разговор заставили сильно сомневаться в своих суждениях. Интересно, что конкретно с ним происходило, раз, несмотря на пройденный путь в стезе психологии он оставался верен именно данной мысли?
Качнув головой и пытаясь уверить себя в очередной за последнее время раз, что это не мое дело, я закончила собирать вещи в рюкзак и покинула аудиторию, направляясь к следующей группе.
***
Через пару дней, находясь в кабинете Вина и с нарастающим ужасом глядя на записанную тогда кем-то с задних рядов речь, я постепенно чувствовала, как краска сходит с лица, волосы встают дыбом, а лексикон сжимается до нецензурной мешанины китайского, английского и почти забытого венгерского. В отличие от расслабленного и несколько самоуверенного образа на экране, нынешний ощущался как нечто забитое и готовое свалить, несмотря на никакую физическую подготовку, в любой момент.
Тоже мне, возомнила себя великим профессором психологии любовных отношений!
— Эт-то… — а японские восклицания откуда-то взялись?! — Ты хочешь сказать, что это…
— Я решил поставить небольшой психологический эксперимент, — сказал он, явно наслаждаясь оказываемым эффектом слов — после этого я чувствовала, как инфаркт в неполные двадцать шесть становится все более реальной вещью. — Попросил студентов на выбор опросить несколько преподавателей, чтобы увидеть, как они отреагируют на вопрос или что ответят в качестве собственного понимания любви, — мне конец. Точно конец. И все еще играющая запись на том самом моменте, где я критиковала его точку зрения, только становится очередным доказательством. — И, по правде говоря, я не ожидал, что среди остальных записей встречу и твою реакцию.
Точно, еще грешок за непочтительное обращение к Зигисмунду Шломо Фрейду. Уже можно идти заказывать на себя церемонию отпевания?
— … но, я бы сказал, что оказался приятно удивлен твоей аргументацией, особенно для человека, чей профиль вовсе не психоанализ… — … и вообще, кладбище не лучший вариант, выгоднее брать кремацию… а?
Как только мозг обработал обращенную к нему информацию и повисшую между нами тактичную паузу, я резко подняла взгляд на Вина, глядя прямо в глаза и от испуга забывая про боязнь удерживать долгий зрительный контакт.
Он не разозлился?
— Ты хорошо обосновала свое мнение и смогла подать информацию так, чтобы заставить меня задуматься над собственным восприятием концепта любви, — он точно не юлил, говорил честно, и… это что, гордость в его глазах? — и я согласен, что принятие является действительно важной частью отношений. Отличная работа.
Ха…
Нет, не так.
Ха-а-а-а-а-а-а?
— Серьезно?! — на эмоциях воскликнула я, не веря в услышанное. Возможно, он действительно принял мои слова к сведенью, но изменить свою точку зрения?
— Я абсолютно серьезен, Виктория. Но с одной поправкой — принятие, скорее, должно быть промежуточной стадией, переходя для человека в мотивацию стать лучше и расти над собой. Таким образом, мы оба в чем-то правы, отвечая за разные этапы одного и того же.
Где-то в этих словах я чувствовала подсознательно подвох — что-то в его утверждении не желало сходиться, но я решила просто отставить эту мысль, сосредоточившись на приятном осознании собственной правоты, подтвержденной им. В конце концов, в Вине Рихтере было столько противоречий и нестыковок, что для его понимания требовался не год и не два сосуществования, а гораздо больше — я тому живой пример, не сумевший до конца составить его образ без определенных деталей, которые он вряд ли бы захотел открывать мне. В конце концов, Посредник я или нет — кому, как не мне, смириться с положением дел и просто принимать его таким, какой он есть, со всеми огрехами образа, проглядывающими искрами неизвестного или подслушанными обрывками, которые могли перевернуть все с ног на голову?
А со всеми возникающими проблемами будем уже разбираться исключительно по факту происходящего между нами.
========== … спровоцированных тяжелыми причинами ==========
Комментарий к … спровоцированных тяжелыми причинами
Текущий таймлайн: начало ноября 2030-го года
— Zenme le? — не успев переключиться с китайского после трех пар подряд, я вслух произнесла вопрос не на том языке, котором планировала, из-за чего подошедший студент — явно не с моей группы — заметно растерялся.
— Простите… вы обронили это рядом с аудиторией, — теряя решительность на глазах, он протянул мне один из брелков, который должен был быть на одном из замков рюкзака, а не в его руках.
Я сощурилась, размышляя кое над чем.
— Большое спасибо — можешь идти, — получив отмашку, паренек быстро передал мне заветную вещь в руки и практически сбежал, пока я оставалась на месте, изучая взглядом вернувшуюся вещицу.
Которая должна была быть едва ли не намертво привязанная к своему месту, ведомая моей паранойей на то, что я могу вот так вот однажды упустить любимую вещь.
В нашей семье подобное уже случалось, и у меня были основания переживать по этому поводу — когда мама примерно так же едва не потеряла собственную подвеску, которой дорожила, вскоре после этого на нее свалилась работа, которую она была просто не в силах выполнить, из-за чего ее практически завели в ловушку, со скандалами уволили, и нам пришлось покинуть Будапешт в срочном порядке, разрывая связи практически со всеми, исключая родственников. Подробности я тогда так и не узнала, добившись хотя бы общего описания причины только спустя года три после переезда, но четко помнила, как сейчас, что за пару дней до начала конца мама показала непривычно пустующую сумку, развязавшуюся цепочку с кулоном дракончика в руке и сказала: «Мне это не нравится».
И мне тоже теперь оч-чень не нравилось то сносящее рациональность ощущение дежа вю.
На автомате опустив злополучный брелок в карман джинсов, я пошла дальше, ведомая чувством, что мне не стоит сегодня идти по привычному маршруту обратно на кафедру — выбрать дорогу подлиннее, не идя сразу к первой лестнице, а проходя через второй этаж к другому пролету, и…
Уже жалея, что поддалась, я заметила выходящую из лекторской аудитории Розу в сопровождении мужчины… в полицейской форме?
Какого…
— Виктория, подожди! — воскликнула та, тоже приметив меня, и, понимая, что раз уж пришла, отвертеться не получится, я подошла ближе, неловко здороваясь со стоящим рядом мужчиной. Тот кивнул в ответ и тактично отступил на шаг, позволяя нам поговорить с относительным присутствием личного пространства. — Не думала, что увижу тебя сейчас, но как же я рада встрече!
— И правда, — нервно дернулась я, выдавая свое отношение кривой улыбкой, и пояснила — так, для справки: — Нас на ближайшие пару недель вытурили из корпуса, сказав, что будут проводить в наших классах какие-то ремонтные работы с электричеством, так что приходится немножко теснить соседей-психологов. Ты здесь…?