— Думаю, да, если ему дадут в ближайшее время изменить форму.
Я попыталась вытащить кляп изо рта Грегори — и не смогла. Слишком он был тугой. Тогда я оборвала кожаную полоску и выбросила эту дрянь на пол.
Грегори вдохнул, всхлипывая, и сказал:
— Анита, я уже думал, что ты не придешь. — В глазах его блестели непролитые слезы.
Мы были почти одного роста, и я прильнула к нему лбом, взяв его лицо в обе руки. Выдержать зрелище его слез я не могла, но не могла и сама заплакать в присутствии этих гадов.
— К тебе я всегда приду на выручку, Грегори, всегда.
Видя его таким, я говорила всерьез. Нет, надо найти настоящего леопарда-оборотня, чтобы их защищал. Но разве могу я их отдать, как бродячих щенков, какому-нибудь незнакомцу? Ладно, это проблема не самая срочная.
— Освободи его, — велела я.
Джемиль подошел к наручникам — кажется, он знал, как они действуют. Ключ не был нужен — отлично. Грегори обмяк, когда сняли первую цепь, и я его поддержала под мышки. Но когда открылся второй наручник, Грегори рухнул мне на ногу и вскрикнул. Джемиль снял последнюю цепь с лодыжки, и я как можно бережней положила Грегори на пол. Держа его торс у себя на руках, я поглаживала его по волосам, пока вдруг не ощутила какое-то движение с другой стороны.
Джемиль держать обе стороны одновременно не мог. Ножи у меня в сапогах оказались под телом Грегори. Время было рассчитано идеально.
Я перекатилась через тело Грегори, ощутила пронесшийся плащ, и когти полоснули место, где я только что была. Потянувшись за ножом, я уже знала, что не успею — ко мне приближалась когтистая рука. Все стало медленным-медленным, будто изображение в кристалле, когда можно разглядеть все подробности. Казалось, вагон времени у меня, чтобы выхватить нож или уклониться от когтей, но какой-то клочок моего мозга вопил, что времени нет совсем. Я бросилась спиной на пол, ощутила движение воздуха, когда змеечеловек споткнулся, настолько уверенный в своем успехе, что не ожидал от меня ответных действий. Дальше включился инстинкт. Я сделала змею подсечку, и в следующую секунду он уже лежал на спине. В правой руке у меня был нож, но змеечеловек вскочил, будто у него в спине была пружина.
Скорее я ощутила, чем увидела, как пролетело надо мной в воздухе что-то темное и большое, приземлившись за мной. Отвлеклась я всего на долю секунды, но этого хватило. Тот, что был впереди, метнулся вперед так быстро, что мои глаза не успели уследить. Я выставила левое предплечье, принимая на него удар, а правой с ножом ударила сама. Левая онемела как от удара бейсбольной биты. Я могла пырнуть врага в живот, но уголком глаза уловила движение и бросилась боком на пол в ту же секунду, как надо мной пронеслись когти. Тогда я полоснула лезвием по ногам, распоров их вместе с сапогами. Змей вскрикнул и отскочил, хромая.
Второй змей бросился ко мне, выставив когти. Времени подняться с пола или что-нибудь сделать у меня не было. Нож был наготове, левая рука действовала лишь частично, и я видела, как эта тварь пикирует на меня радужным кошмаром. Но мелькнуло что-то черное, ударив ее в бок, и обе фигуры влетели в стену. Это была Менг Дье, и когти рвали ее бледную плоть у меня на глазах.
Больше увидеть у меня не было времени, потому что надо мной навис Коронус, капая кровью с шеи и плеч, в разорванной рубашке. У него за спиной Сильвия боролась с Марко, пытаясь прорваться мимо него к Коронусу. Ее изящные ручки превратились в когтистые лапы, хотя все остальное было человеческим. Сильные оборотни это умеют — превращаться частично.
Джемиль в дальнем углу дрался с двумя змеелюдьми. Грегори покрывался мехом и, пока он не сменит форму окончательно, был беспомощен. У меня не было времени оглядеть другую половину комнаты. Коронус уже был рядом, и я не успевала, поэтому сделала то единственное, что могла придумать. Схватив нож за острие, я метнула в него и не стала ждать и смотреть, попала ли. Я уже летела к ближайшей стене с коллекцией клинков и успела схватиться за какую-то рукоять, когда Коронус располосовал мне спину. С воплем я упала на колени, но правая рука не выпустила меча, и я его выдернула, падая, из настенных скоб. Тут же я повернулась левой стороной к противнику. Он распорол мне левое плечо, но не было больно так, как на спине. Либо рана глубже, либо рука потеряла чувствительность. Этими секундами — когда он меня полосовал — я воспользовалась и ткнула острием меча назад, не глядя, где там Коронус. Будто я его ощущала спиной, будто знала, где он. И почувствовала, как клинок вошел в тело. Я дернула его вверх, вставая, ткнула вперед, назад, внутрь, насквозь изо всех сил. Никогда я такого не делала, но движения были привычными, заученными, и я знала, что заучены они не мной. Не мое тело помнило, как поворачивать меч, как самой повернуться, чтобы сильнее ранить, выдирая внутренние органы вместе с клинком при движении назад, как поднять меч над упавшей на колени фигурой. Хотя это я умела. Головы от тел мне приходилось отрезать годами. Лезвие уже шло вниз в ударе, когда он крикнул:
— Хватит!
Я не остановилась, даже не заколебалась.
Но Джемиль бросился ко мне поверх склоненной головы противника, прижал меня к стене, ухватив рукой за запястье, хоть я и отбивалась.
— Анита! Анита!
Я подняла на него взгляд, будто только сейчас осознавая, кто он и что делает. Я знала, хотя только в теории, что мое тело только что собиралось отсечь змее-человеку голову. Я обмякла, но Джемиль меня не отпустил.
— Скажи что-нибудь, Анита!
— Все в порядке.
— Он сдается. Мы победили. Ты забираешь своих леопардов. — Он перехватил меня за запястье руки, держащей меч. — Остынь, ты победила.
Я старалась удержать меч, но Джемиль не успокоился, пока я его не отдала. Потом он медленно отошел в сторону, а я глядела на Коронуса, стоящего на полу на коленях и зажимающего когтями рану в боку, откуда бежала кровь. Он посмотрел на меня и закашлялся — капля крови показалась на губах.
— Ты мне легкое проколола.
— Это не серебро, заживет.
Он засмеялся, но ему стало больно от смеха.
— У всех у нас заживет.
— Ты лучше молись, чтобы зажило у Грегори.
Черные глаза блеснули, и что-то в этом взгляде мне не понравилось.
— В чем дело, Коронус? Отчего у тебя так глаза бегают?
Я встала перед ним на колени. Левая рука висела плетью, но онемение уже прошло. В ранах плеча и спины разгоралась глубокая боль. Я намеренно не стала на них глядеть, но ощущала, как щекочет спину кровь, стекающая струйками. И не отводила взгляда от глаз Коронуса.
Он посмотрел мне в глаза, когда Джемиль навис над нами, а потом отвел взгляд вправо. Я посмотрела туда же и впервые ясно увидела Натэниела на той стене. Мир поплыл цветными струями, и я бы упала, если бы не успела опереться на правую руку. Частично от болевого шока и потери крови, но не только от этого. Сквозь тошноту и головокружение я слышала, как Коронус говорит:
— Это не мы, это гиены велели нам остановиться. Они велели, чтобы до твоего прибытия больше ничего не делалось. Мы бы никогда не поступили так жестоко с тем, кого не хотим убивать.
В глазах прояснилось, и я не смогла отвести взгляда. Натэниел был гол, висел, подвешенный за руки на цепях, и ноги у него тоже были скованы, как у Грегори. Но он висел лицом к комнате. Трицепсы были рассечены ножами. Клинки поменьше пронзали каждую кисть, и он не мог сомкнуть вокруг них пальцы. Тонкие ножи проткнули толщу мускулов над ключицами. А дальше шли мечи.
Широкий кривой меч торчал из правого бока, сквозь мясо. Были еще, слишком большие для ножей, слишком маленькие для мечей, рассекавшие бедра, икры.
Не помню, как я оказалась на ногах. Я пошла к нему, левая рука болталась, кровь капала с пальцев. Неожиданностью для меня после всего этого ужаса были его глаза. Сиреневые глаза были открыты, глядели на меня, полные такого, чего мне не хотелось бы понимать. Во рту торчал кляп, закрепленный повязкой вокруг длинных рыжеватых волос. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, а я шла к нему.
Остановившись перед ним, я попыталась вытащить кляп, но одной рукой не смогла. Рядом оказался Фауст, разорвал завязку и помог мне аккуратно его вынуть. Я дотронулась до губ Натэниела, показывая, чтобы он не шумел. И посмотрела вниз, вдоль тела. Сколько крови! И она высыхала липкой коркой на теле. На ножи я не могла смотреть, и с расстояния нескольких дюймов я увидела то, что не могло быть правдой. Убрав руку от его рта, я взялась за лезвие, торчащее из груди. Тронула засохшую кровь, потерла пальцами. Натэниел тихо застонал, но я не остановилась, я хотела увериться. Соскоблив достаточно крови, я убедилась, что его кожа закрылась вокруг лезвий. За те два часа, что я сюда добиралась, его тело заросло вокруг воткнутых ножей.