— Ваше Сиятельство! Ваше Сиятельство!
— Ну чего ты вопишь, как безумный? Тьери, я сколько раз тебе говорил, что у меня уши болят от твоих криков. Так чего тебе?
— Ваше Сиятельство, вас хотят видеть в покоях мадам де Помпадур!
— Святые угодники, что на этот раз?!
— Мсье, говорят, что шевалье Лани привёз отличного танцовщика, не вспомню откуда, но говорят, что прекрасен, как сам Эрот!
— Да неужели? Тогда пойдём, друг мой, такие дела не терпят отлагательств.
Александер-Этьен Бюжо, маркиз де ля Пинкори, прогуливался по оранжерее**, наблюдая за множеством слуг, сновавшим по тропинкам с корзинами фруктов, рулонами тканей, серебряной посудой, коврами, подушками и прочим хозяйством, готовя дворец к предстоящему торжеству, когда его слуга прибежал с новостями о новом танцоре. Александер был придирчивым ценителем не только танцев, но и красоты, предпочитая юношей прекрасным дамам, хотя исключения были, но лишь в особых случаях. Каждый, кто прибывал в труппу королевского балета, которой руководил метр Лани, сначала был представлен маркизе де Помпадур – великой сторонницей культурных мероприятий, и Александру-Этьену. Следует признать, что именно благодаря маркизе, урождённой Жанне-Антуанетте Пуассон, двор не был поглощён безликим пьянством и азартными играми в окружении продажных женщин. Постоянно находя новые увлекательные вещи и способы увеселения для своего короля, и пытаясь привить ему любовь к театру и искусству, фаворитка Людовика XV слыла самой безнравственной, но, тем не менее, самой блестящей и талантливой. Она прекрасно пела, танцевала, умела рисовать и сочинять стихи. Соответственно, окружала себя она себе подобными. Александер был её любимцем, поскольку король нечасто теперь бывал в её покоях, проводя больше времени в обществе юных девиц в Оленьем Парке***, учреждённом ею же.
Появляясь в будуаре де Помпадур, Александер непременно вызывал волну перешёптывания, хотя за несколько лет это превратилось в обыденность, а потому, если никто не обсуждал его отношения с фавориткой короля, то непременно трещали о новых бантах, форме шляпы, лайковых перчатках, шёлковых чулках или высоких наезднических сапогах, сделанных их самой дорогой кожи. Словом, придворным всегда было, о чём поговорить, будь то их современность, или времена правления Франциска I. Так и в этот раз, стоило Бюжо пройтись по коридорам дворца, из-за каждой портьеры доносилось перешёптывание или завлекающее хихиканье дам. Ухмыльнувшись неизменному эффекту, который он оказывал на окружающих, Александер без стука вошёл в покои де Помпадур, закрывая за собой дверь на ключ – пусть они там, за дверью, хоть лопнуть от зависти и любопытства!
http://s017.radikal.ru/i415/1111/07/fe8a028a2e5e.jpg
— Взгляни, mon cher, не правда ли – бриллиант? – обратилась Жанна-Антуанетта, изящным жестом указывая на юношу, стоявшего скромно в уголке комнаты, и тщательно скрывающему пылающие от смущения щёки за длинными белокурыми волосами.
Первые мгновения маркиз не мог и слова вымолвить, будто остолбенев, глядя на новоприбывшего, и пытаясь понять, юноша перед ним, или девушка. Костюм был мужской, не броский, но со вкусом, однако линии силуэта были невероятно плавными и утончёнными.
— Да скорее жемчужина! – заворожено глядя на белокурое чудо, восхищённо произнёс Александер, подходя к юноше ближе. Приподняв его лицо за подбородок, второй рукой маркиз убрал пряди волос со лба, чтобы получше рассмотреть лицо. Прямой нос, зелёные глаза, брови вразлёт, и беспредельно привлекательные губы, чувственные, что даже взглядом ощутима была их мягкость, пленили искушённого Бюжо с первого взгляда.
— Как зовут тебя, цветок лилии? – спросил маркиз, заставляя юношу краснеть ещё больше.
— Андрэ, Андрэ Жирардо, Ваше Сиятельство. – чуть заикаясь ответил назвавшийся.
— Откуда ты?
— Из Лилля.
— Какое милое совпадение – лилия из Лилля. И кто же был твоим учителем?
— Франсуа д`Обре, Ваше…
— Называй меня просто Александер, — мягко произнёс маркиз, подмигнув хитро улыбающейся де Помпадур, и снова перевёл взгляд на юношу, наблюдая за тем, как глаза того удивлённо распахнулись, — и конечно же, метр д`Обре – достойный учитель. Добро пожаловать в Версаль, мой мальчик!
С этими словами, маркиз приобнял Андре, обвив рукой его тонкую талию, и шутливо испросив у маркизы позволения «украсть её юного друга», увлёк его за собой.
— Шевалье де Бриссак, вы сегодня недостаточно проворны! Как так случилось, что когда я заходил к маркизе, вас не было на посту?!
Картина того, как фрейлины и их кавалеры каждый раз, отпрянув поспешно от двери, пытаются сделать вид, что предельно заняты философскими беседами государственной важности, всегда забавила маркиза, и порой он позволял себе отпустить пару колких шуточек в адрес особо назойливых господ. Шевалье де Бриссак действительно появился у покоев де Помпадур поздновато для себя, что Александер с удовольствием поспешил ему сообщить. – Это непростительно, мой друг!
Де Бриссак ничего не ответил, попытавшись одарить маркиза уничтожающим взглядом, однако это было нестерпимо комично, в силу того, что сам он был полным молодым человеком, а маленькие бесцветные глазки не обладали достаточной выразительностью. Он покраснел от негодования, под дружный смех присутствовавших дам, которые бы восторгались словами маркиза даже в том случае, если бы он сказал совершенную глупость. Щедрый ужин их умам был обеспечен, и довольный Александер повёл смущённого и взволнованного Андрэ по коридорам, чтобы показать ему его покои. Танцоры и певцы жили в отдельной, специально отведенной, части дворца, кудане разрешалось входить никому, кроме высших особ и прислуги. Оставлять Андрэ ночевать там маркиз не собирался, а потому, ограничившись поверхностным ознакомлением с некоторыми правилами и распорядком дня, он приказал подать ему карету, в которой уже через четверть часа направлялся в свой парижский особняк в обществе юного танцора.
— Что же ты так боишься?
— Нет-нет, В-ваше С… Александер, ничего такого, — ещё более испуганно пролепетал Андре.
— Но ты выглядишь так, будто бы идёшь один по тёмному лесу, ожидая, что вот-вот из-за куста выпрыгнет волк и … и скажет, что хочет тебя съесть! – весело произнёс Александер, наблюдая за губами мальчишки, уголки которых немного дёрнулись вверх, но тут же и опустились. Андрэ смотрел на маркиза, как кролик смотрит на удава, потому что в тёмных глазах этого красивого, властного мужчины он видел то, чему сопротивляться был не в силах. Он стеснялся своих мыслей, а потому было очень сложно вести беседу на равных, как хотел маркиз.
— Сейчас мы едем ко мне. Завтра немедленно отправимся к моему портному, чтобы пошить тебе несколько достойных нарядов, а когда они будут готовы, можно будет представить тебя Его Величеству. Ты ведь, любишь переодеваться? – вкрадчиво произнёс Александер, и не дожидаясь ответа, впился в манящие его губы, крепко прижимая к себе вмиг ослабевшее тело. Андрэ едва не потерял сознание, когда его обжёг такой желанный поцелуй, и отдавшись удовольствию, он стал не менее страстно на него отвечать, поражая маркиза своей прытью.
***
С трудом дождавшись первых петухов, но так и не дождавшись своего возлюбленного, Тома, всё ещё разбитый и измученный бессонной ночью, решил отправиться на его поиски. А если Гийом увидел его с виконтом, и не захотел возвращаться, решив, что они договаривались именно о встрече? Дювернуа предполагал, что со стороны они выглядели слишком недвусмысленно, поскольку виконт, прижав его к стене, сразу принялся отвратительно лобызать его шею, попутно развязывая и расстёгивая на нём дорогую одежду. Эта неприятная деталь заставила Тома снова передёрнуться. Спустившись к колодцу, возле которой стояла бочка воды, он разделся по пояс, и зачерпнул воды, чтобы смыть мерзость, на которую вчера у него попросту не было сил.