Очень не вовремя накатили воспоминания о родителях, о матери, которая наверняка очень волнуется, поскольку он, Гийом, так ни разу и не написал ей, хотя уж скоро полтора года, как он покинул родной дом. Но сообщать ей было решительно нечего – он ещё нигде не устроился, и это сильно тяготило – похвастаться было нечем. И узнай мать, что её любимый сын живёт, можно сказать, бродяжничая, несомненно, будет очень расстроена. Ещё более некстати всплыл в памяти образ Тьери. Неожиданно Биллу очень захотелось узнать, как и чем живёт мальчик, которого он так жестоко бросил, даже не объяснив причин. Мысли о Тьери незамедлительно привели Гийома к воспоминаниям об Алехандро, и он вынужден был ещё раз признать, что это было самым сильным чувством за всё время, пока не…
- Мэтр Лани не может вас принять! – прогремел секретарь прямо над самым ухом, вырвав Гийома из плена воображения.
- А когда же я смогу…
- Не сможете.
- Но вы сказали ему то, что я вам говорил, ведь…
- Я всё сказал! - в который раз перебивая юношу, взвился секретарь, - Таких, как вы, знаете, сколько приходит? Толпы, милейший, толпы! Поэтому, будьте так добры, не задерживайте меня.
- Значит, вы мне отказываете?
- Да.
Гийом и не представлял, что может получить отказ, даже не повидав самого мэтра Лани. Он был уверен, что хотя бы посмотреть на него должны, поговорить, оценить, в конце концов, его умения. Но на деле всё оказалось куда проще – его принял не отличавшийся приятными манерами секретарь, и который явно не горел желанием ему помочь, и, возможно, даже не собирался идти к мэтру Лани, а просто постоял за дверью несколько минут. Конечно, в столицу из провинции стремились все, и Билл понимал, что будет нелегко, но чтобы настолько – это представлялось ему верхом несправедливости.
Окинув ухмыляющегося конторщика презрительным взглядом, Беранже развернулся и быстро покинул приёмную, громко хлопая дверями, на что услышал недовольное: «Понаехало деревни» вслед. Пересекая мощённую площадку, уже у сами ворот, он столкнулся с очень красивым дворянином, облачённым в небесно-голубые одежды, и с большим белым пером в красивой шляпе того же цвета. Их глаза встретились всего на миг, но этого было достаточно для того, чтобы Гийом смог увидеть, что у незнакомца они потрясающей красоты, как впрочем, и всё его лицо – мраморно-белое, без единого пятнышка, отдающее холодом. Уголок бледно-розовых губ едва заметно дёрнулся вверх, и дворянин продолжил свой путь, изящно опираясь на серебристую трость, считавшуюся очень модным аксессуаром, оставляя после себя шлейф дорогого парфюма.
Этот момент очень сильно задел Беранже. Он вдруг посмотрел на ситуацию со стороны, посмотрел на себя, одетого кое-как, что его даже не захотели пустить к Жану Бартелеми. Задумался, как выглядит он в глазах таких, как вот этот юноша, который наверняка младше него самого, но зато имеет в своей жизни всё, и ему наверняка не приходится унижаться и о чём-то кого-либо просить? А потому, стоило Биллу оказаться за воротами Лувра, он дал волю давно просившимся слезам. От досады, от усталости и от отчаяния, которые накатили на него, и которым он не давал выхода до сих пор.
«Маленький паж» располагался в небольшом переулке за улицей Могильщиков, и для того, чтобы туда добраться, нужно было перейти по мосту через Сену. Пересекая её, Гийом остановился и посмотрел вниз. После обильных осенних дождей река была бурной, и было даже видно несколько водоворотов. Глядя на тёмные воронки, Беранже погрузился в свои мрачные мысли, но отвлёкший его оклик какого-то мальчишки, который догонял роскошную карету с письмом в руке, быстро вернул его в действительность, тут же напоминая о том, что растерявшись, он не забрал у секретаря записки мэтра Дюпре, которая была его единственным поручительным письмом! Всего за несколько минут добежав до Лувра, Билл поспешил к воротам, но оказалось, только что была смена караула и новые стражи не собирались его пропускать.
- Я был здесь только что! Я забыл важное письмо у секретаря мэтра Бартелеми Лани! Вы обязаны меня пропустить! – причитал Беранже толстому караульному, который с самым безразличным видом смотрел на него по ту сторону витиеватой решётки.
- Иди-ка ты отсюда, подобру-поздорову, а не то…
- Вот он, вот! Мсье Аллар! – воскликнул Билл, завидев секретаря, который сгорбившись, приближался к воротам с папкой под мышкой.
- Вы всё ещё тут?
- Мсье Аллар, я забыл у вас рекомендательное письмо мэтра Дюпре, позвольте мне его забрать.
- Я спешу, придите завтра! – просачиваясь в калитку, рявкнул секретарь, - Хотя оно вам, уже вряд ли чем-нибудь поможет. Ну что вы смотрите на меня? Я вам говорю правду: вас никто никуда не примет.
Домой Билл вернулся разбитым и опустошённым, как будто из него высосали все силы, но взволнованное лицо арфиста, который ждал его целый день, заставило его грустно, но всё же улыбнуться в пустоту, а сердце забиться чаще. Всю дорогу от Лувра до «Маленького пажа» Гийом думал о том, что делать дальше, и где устраиваться на работу, потому что те несколько экю, остававшиеся от денег, подаренных щедрым графом, рано или поздно закончатся, и он не представлял, что они с Томом будут делать? Мысли о насущном настолько завладели его умом, что лишь оказавшись у двери в их небольшую комнату, Нарцисс подумал о том, как же теперь ему объяснить всё Дювернуа? Объяснить, как же получилось так, что ему отказали, несмотря на письмо самого Станислава I?
-Билл? Как всё прошло? Как ты, любимый? Всё ли хорошо? – быстро отперев дверь, Тома потянулся и обнял Гийома, прижимаясь горячим лбом к его щеке.
- Не жар ли у тебя снова? – будто не слыша вопросов, Гийом заключил арфиста в объятия, целуя прикрытые глаза, которые были его единственным спасением, - Конечно же, всё хорошо, меня приняли. С завтрашнего дня я буду посещать занятия мэтра Лани, а потом всё будет замечательно.
- Правда?
- Ты что-нибудь ел?
- Ну что ты…
- Я сейчас принесу, подожди.
Выпутавшись из плена прохладных рук, Гийом направился вниз, где жена хозяина гостиницы стала расспрашивать, почему никто не спустился к обеду, а мальчик, представленный Биллом, как брат, не отпирал дверей, когда она стучалась. Как оказалось, она даже не поняла, что Тома слепой, но выслушав рассказ Билла, расчувствовалась, и быстро подогрев успевшую остыть пищу, щедро наполнила поднос и даже помогла ему отнести трапезу наверх.
Для Билла уже стало традицией – кормить Тома. Он сам не знал, почему делал это каждый раз, но так был к этому привязан, что не позволял Тому есть самому, по крайней мере в его присутствии. Хотя, без него арфист и не прикасался к еде, также как и он сам без арфиста.
Пламя свечи отбрасывало блики на их лица, и было единственным свидетелем того странного разговора, что произошёл между ними, когда с трапезой было покончено, и они оба вернулись в свою комнату после быстрого омовения прохладной водой из колодца.
- Ты заботишься обо мне, как мать о ребёнке. Гийом, почему? – пока Нарцисс обтирал его сухим полотенцем, Тома неожиданно задал вопрос.
- Я люблю тебя, ты знаешь об этом, или любовь – это грех? – всё своё беспокойство Билл попытался скрыть за вопросом в ответ.
- Я до сих пор не могу понять, как так случилось, что ты появился в моей жизни? Почему именно тогда, Билл?
- Тебе не время было уходить, я здесь ни при чём, - отчего-то весь этот разговор Беранже совершенно не радовал, хотя обычно они с Томом не отказывали друг другу в откровениях, - Это мог быть любой другой, ведь каждый…
- Нет, не каждый, - прерывая, Тома сжал его пальцы, ещё влажные от воды. – ты и сам это знаешь. Ещё минуту и всё закончилось бы.
- Зачем ты говоришь об этом? Не нужно, это прошлое… Том, забудь это.
- Не могу, мне страшно.