Дверь со скрипом подалась вперёд. Стоило Гийому лишь коснуться её, как она отворилась, пропуская его внутрь. Дыхание перехватило, и юноша ринулся к окну, а от окна к занавеске и кровати. Все вещи были на месте, так же как и арфа, что грустно покоилась на своём месте. До конца не осознавая, что произошло за время его отсутствия, Билл непроизвольно опустился на колени, силясь поверить в свой кошмар, когда внутри пустой комнаты не нашёл ничего, кроме леденящей сердце тьмы.
ТВС
__________________________
* - Тиресий. Слепой персонаж греческих мифов. Есть несколько версий происхождения его слепоты.
1. В юности Тиресий увидел обнажённой купавшуюся Афину и был ею за это лишён зрения. После Афина, поддавшись мольбам Харикло, сжалилась над ним, но уже не могла отменить своего наказания и дала ему взамен дар прорицаний.
2. Зевс и Гера привлекли его, чтобы рассудить их спор о том, кто получает больше удовольствия от любовного соития — мужчина или женщина. Когда Тиресий, испытавший и то, и другое, ответил, что для женщины удовольствие в девять раз больше, проигравшая спор Гера ослепила его; Зевс же наделил Тиресия вместо зрения способностью прорицать и дал ему жизнь, равную семи поколениям.
3. Тиресий ослеп на седьмом году жизни, открыв людям волю богов.
** - Мужская мода в первой половине XVIII века приспосабливается к тенденциям женской моды. И она делает фигуру причудливой, и она также роскошна, декоративна и даже женоподобна. Эта мода создает свою «юбку на обручах» из фалд камзола. Для украшения мужского костюма используются кружева, воланы, пуговицы и ленты. Жилет несколько сократился и утратил рукава. Теперь штаны достигают только колен, они узкие и их дополняют белые чулки.
После 1778 года уже исчезают почти все украшения мужского костюма. Но в это время мужское платье еще шьется из тканей нежных расцветок эпохи рококо, которые тогда были одинаковы, как для женского, так и для мужского пола.
Очень заметной частью гримировки становятся мушки, шелковые черные пластыри разнообразной формы, размещение которых диктовалось языком любви. Они помещались не только на лице, но и на скрытых частях тела.
Мода рококо является типичной модой аристократии, модой, которая напоследок объединила всю аристократическую и королевскую Европу. Эта мода с необыкновенной силой охватила все европейские страны, которые слепо имитируют её и следуют ей.
========== Часть II. прдолжение 2 ==========
«Скажи, что я уплатой пренебрег
За все добро, каким тебе обязан,
Что я забыл заветный твой порог,
С которым всеми узами я связан,
Что я не знал цены твоим часам,
Безжалостно чужим их отдавая,
Что позволял безвестным парусам
Себя нести от милого мне края.
Все преступленья вольности моей
Ты положи с моей любовью рядом,
Представь на строгий суд твоих очей,
Но не казни меня смертельным взглядом.
Я виноват. Но вся моя вина
Покажет, как любовь твоя верна».
У.Шекспир, Сонет 117
POV Bilclass="underline"
Ощущение бессилия, которое не даёт мне ни вздохнуть, ни глаз открыть, вновь обволакивает сердце своей липкой чернотой. Но что я обрету, открыв их, и вновь сталкиваясь с тёмной безысходностью? Пустая комната, застеленная кровать, все вещи на местах, и арфа, и одежда… и запах твой родной, впитавшийся в подушки – полувыветрившийся аромат душицы. Тома, ты вновь меня покинул, вновь ушёл. За что опять? Знаю, что ты можешь, ничего с собой взяв, уйти. Не оставив ни единой зацепки, чтобы я не знал, где тебя искать. Но знаешь ведь, что не смогу я, что умру… что без тебя померкнет для меня всё счастье этой жизни. Ты знаешь это превосходно, и продолжаешь заживо мне сердце вырывать. Том… и умереть мне не дано, и жить не велено. Каким бы грешным ни был я, но видит бог – тебя люблю безмерно, и всё отдам за то, чтобы прозрели твои очи и искрились счастьем! Лишь только я тебя увидел в тот праздничный и беззаботный день, в том райском месте, когда арфу ты в руках своих держал, и бережным касанием сказочные ноты воскрешал из тишины, в то самое мгновение я понял, что ни на шаг от тебя не отойду! С той первой, памятной минуты я стал весь твой. Словно посланник Неба - чистый и прекрасный, явился ты тогда моим глазам. Ещё когда не знал тебя, когда над ветхой хижиной неистовствовало пламя, моя судьба была предрешена - с тобой всегда - и в ад, и в рай. Но, как тогда ушёл ты, ушёл ты и сейчас. И если в Сент-Мари было кругом одно лишь поле, да негустые рощи, то теперь - это Париж, большой и шумный, и неизвестно к каким его воротам ты мог направиться. На просёлочных дорогах могли настигнуть разбойники, но в городе - боюсь подумать, что может случиться с тобою здесь, в одном из закоулков, да прямо у гостиницы! Слепой! Глупое, несчастное дитя! Ужель не знал, что этим ты доставишь мне лишь боль, и она станет нестерпимою настолько, что избавление найдётся лишь одно на свете? Ужель поверил, что без тебя мне станет легче? Не мыслю жизни без тебя, и не нужна она мне, Том! И та удача, которой я спешил с тобою поделиться – всё это мне теперь не нужно. Но как же все наши признания, слова и откровения – неужто ли не значат ровно ничего? Зачем произносить бессмысленные фразы, в которые не веришь сам? Давным-давно я продал крест, в котором был крещён. Но ты носил с собою свой, хотя не надевал на шею, и знаю, что молился! Так неужели ты – последнее, во что я верю, настолько же проеден фальшью, как и я? Не значит ли, что я попал в свои же сети? Но ведь не ради боли лгал твоим слепым глазам, а ради счастья и… любви твоей. Ведь ты, как ангел непорочный, тотчас же отречёшься от меня, узнав, что не того полёта птица! И снова лишь один исход, одна дорога у меня – туда, где все кончаются дороги, и наступает вечный сон - чёрный, беспробудный, одинокий.
О, Том, ведь нет другого ада. Ад – это там, где не тебя.
- Мсье Беранже…- в открытой двери показался силуэт – это хозяйка со свечой в руке. Что нужно ей, ну почему сейчас?!
- Да… мадам? – собрав всю волю, отвечаю.
- Мсье, я вас звала, но вы не откликнулись. Вам принести поесть?
- О чём вы… боже…
- Что случилось?
- Где мой брат?
- Брат? – её глаза удивлённо распахнулись, - а разве не посылали вы за ним?
- Когда? Кто приходил сюда?
- Но ваш слуга…
Всё сразу встало на свои места, дьявол! какой же я безумец! Слуга ведь был одним из дома барона! Немедленно к нему!
Не дослушав рассказа насторожившейся мадам Фуке, я схватил свой плащ и выскочил на улицу, и вот стою под тёмным небом, с намерением идти к мерзавцу. Ведь разве мог он мне не отомстить за то, что мне так быстро удалось его покинуть? Отдам ему всё, верну все наряды и все деньги, что у меня остались, а всё, что задолжал отдам потом. И горе ему, если он сделал что-то с моим мальчиком… убью его! Ах, нет, я его иначе уничтожу. Убить – всё равно, что подписать себе приговор, оставив Тома одного.
Тёмные улицы пугают своими закоулками, а покачивающиеся на ветру вывески кажутся злодеями, что готовы наброситься из-за каждого угла. Эхо собственных шагов, одиноко отбивающееся от равнодушных стен спящего города, пугает, заставляя постоянно озираться - кажется, что за мной кто-то идёт и вот-вот ударит сзади. То кошка выпрыгнет из-за угла, то пролетит летучая мышь, то чей-то пьяный окрик, то чей-то кашель, то ругня из-за закрытых ставен позднего трактира. Так жутко, и ни единой души. Город вымерший, совсем не такой, каким казался вчера из окон прекрасной кареты Александра… Александер. Боже милостивый! Как я мог только помыслить о ком-то другом? Весь день мой разум был в тумане, весь день я вспоминал сегодняшнее утро, это пробуждение… но ведь мне снился он. Он – единственный, кому я отдал сердце. Но всё это смущение, глаза другого, которые смотрели на меня, а я лишь представлял на его месте Тома. Да, да! Я представлял, я грезил о несбыточном, что вот, однажды, я проснусь, а он – моя любовь – будет с такой же томной страстью на меня взирать. И да, и нет. О Господи, кому я лгу, как не самому себе? Конечно же, я думал о маркизе тоже, ведь он и молод, и красив, и обходителен… Я думал о другом, и вот мне наказанье сразу! Пока я мыслям волю дал бесстыдно, моё сокровище справедливо у меня забрали. Пока я предавался грёзам о другом – богатом и счастливом, мой бедный, беззащитный пленник шёл за кем-то в ещё большем страхе, чем я сейчас иду безлюдной мостовой! Я прислушиваюсь к любому шороху, и скребущиеся крысы мне кажутся шуршанием плаща грабителя, заставляя боязливо жаться, оглядываясь то и дело, а Том всегда живёт в кромешной тьме! И как должно было ему быть страшно, когда вместо меня его привели неизвестно куда! А я, безумный эгоист, сразу придумал целую историю о том, что снова он меня покинул, ушёл, забыл, не хочет видеть… Бессмысленные обвинения. Ведь он дал слово, что больше никогда не уйдёт! И я видел его волнение, когда уходил из дому в последний раз, он трепетал всем телом и не хотел меня пускать. До сих пор помню кончики прохладных пальцев, ускользающие из моих рук, закрытые глаза и влажные ресницы, болезненно нахмуренные брови со скорбной морщинкой меж них - моё прекрасное умопомрачение. Мой нежный ангел. Но правду говорят: утерянное ценим. Дождись меня, вернись, и я клянусь, что будешь ты со мною счастлив так, как не был прежде никогда.