Юля почти не думала о том, что Виктор Валентинович на самом деле чувствует к ней. Но однажды ей представился случай задуматься об этом. Им обоим представился случай, наконец, понять, что они чувствуют друг к другу.
Это случилось накануне восьмого марта. Юля зашла на кафедру, чтобы сдать контрольную работу до выходных. Она сделала ее раньше срока и надеялась, что Виктор Валентинович проверит. Он сидел на кафедре совсем один – все уже разбежались, торопясь домой, как это всегда бывает перед праздниками. И только Виктор Валентинович как всегда никуда не торопился. Он сидел над стопкой бумаги, читал чей-то диплом и хрустел яблоком.
Заметив Юлю, Виктор Валентинович улыбнулся и махнул рукой с яблоком, как бы приглашая ее присоединиться. С ответной улыбкой Юля положила контрольную на стол и села рядом.
- Ну как, интересно? – спросила она, кивая на диплом.
Учитель невесело усмехнулся.
- Знаешь, я часто думаю о том, как люди умудряются дожить до пятого курса и ничему не научиться? Такое ощущение, что этот студент сам не понимает, о чем пишет.
Юля пожала плечами. Она еще только оканчивала первый курс, и мысль о дипломе была для нее далекой и эфемерной. Но она не сомневалась, что Виктор Валентинович знает, о чем говорит.
- Возможно, этот студент просто не нашел своего места в жизни, - предположила она. – Возможно, он пошел учиться на математический, потому что настояли родители. Я ведь и сама в начале этого года слушала родителей и не очень-то задумывалась о том, чего хочу на самом деле.
- И это пугает меня больше всего, - кивнул Виктор Валентинович, закрывая диплом. – В молодости мы не особенно задумываемся о том, чего хотим. Мы думаем, что у нас еще есть время все решить. Но время думает иначе. И вот, мне уже скоро сорок, а я так и не заметил, как прошло мое время, как ушла моя молодость.
- Но ведь Вы всегда знали, чего хотели, разве нет? – возразила Юля. – Разве Вы не на своем месте?
- На своем, наверное, - Виктор Валентинович заметно погрустнел. Было заметно, что говорить на эту тему, говорить о себе ему совсем не хочется. – Хочешь яблоко? – неожиданно спросил он. В пакете рядом с ним лежали еще два яблока, и он достал одно, протягивая Юле.
- Хочу, - сказала Юля, неизвестно зачем. Она не была голодна, ей просто приятно было получать что-нибудь от учителя.
И Юля протянула руку, чтобы взять яблоко у Виктора Валентиновича, и пальцы их на секунду соприкоснулись. На долгую секунду. Он не убирал руку и смотрел на девушку растерянно и даже испуганно, а Юля сдавливала кончики его больших чуть шершавых пальцев. Это момент длился ровно вечность. За это время Земля могла сделать один круг вокруг Солнца. Но Виктор Валентинович разорвал вечность, отдернув руку, словно обжегшись. Яблоко оказалось у Юли в ладони, оно было довольно увесистым, но вместе с ним Юля ощутила и неизбывную пустоту отсутствия его руки.
Виктор Валентинович смотрел ей в глаза, и в его взгляде она прочла все, чего еще не знала. А он прочел все в ее глазах. Он испугался еще больше.
- Мне уже пора домой, - прошептал он, откашлявшись и отворачиваясь. Это была ложь, потому что, судя по яблокам и стопке дипломов, учитель собирался провести в университете еще как минимум час.
- Подожди… – прошептала Юля, даже не заметив, что забыла добавить такой важный слог «те».
- Тебе тоже лучше пойти домой пораньше. Перед праздником на улице много пьяных, - Виктор Валентинович бросил пару дипломов в портфель, а недоеденное яблоко швырнул в мусорную корзину.
Юля поднялась со своего места и молча вышла. Она ждала, когда Виктор Валентинович закроет кафедру, чтобы вместе пойти на остановку, но он произнес, не глядя на нее:
- Я сегодня в другую сторону, нужно сделать еще кое-какие дела. Так что, можешь идти одна.
- Х-хорошо, - выдавила Юля. Она все еще сжимала в кулаке его яблоко и чувствовала, как от холодности Виктора Валентиновича слезы начинают щипать ей глаза.
«Я все испортила. Я во всем виновата. Все испортила», - стучало у нее в мозгу.
Она шла одна по пустынному коридору, оставляя его за спиной. Она сжимала в руке яблоко, прорвав ногтями его тонкую кожуру.
Придя домой, Юля пыталась успокоить себя мыслью, что ничего не изменилось, что после праздников они снова будут общаться как раньше, будут запросто болтать после пар на кафедре, смеяться и обсуждать вещи, которые многим кажутся скучными, а для них равнозначны целому миру.
Но кокон в ее груди вздрагивал и шептал: «Ничего больше не будет как раньше». И кокон оказался прав. Так Виктор Валентинович начал избегать Юлю.
*
После чая Саша с Юлей вернулись в зал, устроились на полу перед телевизором, скинув все подушки с дивана, и, вооружившись джойстиками, играли в приставку. У Саши была неплохая коллекция игр, поэтому они попробовали гонки, шутеры и хоррор.
Когда призраки все-таки одержали победу, обессиленные Саша и Юля отбросили джойстики и плюхнулись спинами на мягкий ворсистый палас.
- А знаешь, до того как все это случилось с нами, мне было намного страшнее играть в эту игру, - сказал Саша, с улыбкой рассматривая ровный белый потолок.
- Да брось, ты и сейчас чуть не обделался! – рассмеялась Юля. – Если ты это называешь «не так страшно», то должно быть, раньше тебе приходилось менять штаны каждый раз после игры!
- Да пошла ты! – Саша беззлобно пихнул ее локтем. Он все еще улыбался. – Возможно, это из-за того, что раньше я играл в нее один по вечерам после работы. А сейчас играл с тобой.
- Это очень мило, - Юля посмотрела на него и улыбнулась. – Но на самом деле, мне кажется, что напугать нас чем-то теперь довольно сложно. Возможно, мы уже пережили главный ужас в своей жизни.
- Это верно. Я не припомню, чтобы когда-нибудь боялся так сильно, как боялся в то утро, когда обнаружил, что во всем мире остался только я один. И как я боялся, когда спустя неделю обнаружил тебя!
Юля усмехнулась, но в этой усмешке слышалась горечь.
Да, конечно, случившееся с ними напугало ее до чертиков. Но такого ужаса, как в девятнадцать лет, она не испытывала больше ни разу в жизни. Ужаса от того, что человек, которого она любит больше всего мира, никогда не будет принадлежать ей. Никогда. Юля думала, что именно с тех пор ее сложно чем-то напугать. Именно с тех пор она стала настолько равнодушной, что ее не пугала и не трогала ни война, ни смерть, ни боль, ни, тем более, дурацкая компьютерная игра.
Она смотрела на Сашу и думала, что он тоже потерял свою любимую. Но не очерствел. В его груди нет пустоты, там бьется теплое и очень доброе сердце. Саша переживает за своего кота, боится компьютерных игр, Саша смеется всегда искренне и всегда искренне волнуется за нее. Как ему это удалось? Да, в какой-то степени он тоже довольно эгоистичный придурок, но ему удалось не утратить то главное, что делало его живым человеком, а не холодным трупом, каким при жизни стала Юля.
Она могла бы спросить его об этом, но подозревала, что Саша и сам не знает ответа. Возможно, он просто оказался сильнее, чем она.