— Птицы одного полета. — Лайла взяла меня за руку.
Глэдис неторопливо потягивала коктейль.
— А что стало с тем парнем, которому позарез нужны были деньги? — спросила она меня. — Он тебя как-то изменил?
— Он был большой ошибкой, — ответила за меня Лайла.
— Точно, — поддакнула я, но это не помогло, и я просто допила свой коктейль. Одно дело — простить себе собственную ошибку, но если ты уже заранее знаешь, что это ошибка, то как же тогда простить? Этот парень, Адам, оставил после себя спиральный шрам, пройдя напролом через мою жизнь; с другой стороны, что еще ожидать от того, кто приходит, неся в руках старые туфли? Я посмотрела на Лайлу — перед ней, не пригубленный, стоял бокал — и подумала, что у нас не бывало таких моментов, когда я пьяна, а она как стеклышко, до тех пор, пока она не забеременела, а тот человек не ушел из моей жизни.
— Он мертв, — сказала я.
— Он ничтожество, — поправила меня Лайла. — Даже хуже, чем ничтожество.
— Нельзя быть хуже, чем ничтожество, — сказала я. — Слава богу, он убил себя, не подумав обо мне. Просто сбросил меня, как змея кожу.
Этот разговор мне хорошо знаком. Можно беспечно чесать языком, и в то же время вам хочется, чтобы ваши слова что-нибудь да значили.
— Послушать его, так получается, что для него не было большего счастья, чем заглянуть мне в глаза. Можно подумать, он в них заглядывал! Я же, бывало, ночи напролет как ребенка прижимала его к себе, чтобы с ним, не дай бог, ничего не случилось. Что ж, с ним действительно ничего не случилось. Мне казалось, что я его оставлю себе, потому что у каждого должна быть настоящая любовь, а он просто лег в ванну и отдал концы, потому что его терзала совесть, вот только почему она его терзала, мне никогда не узнать. Шесть лет. Я еще подумала, что то же самое у меня будет с Лайлой, но это случилось, когда та еще только залетела, а не заболела. «Будь что будет», — обычно говорили мы с ней. «Будь что будет» или «Пропади все пропадом».
Я поднялась и положила голову на неисправный телевизор, просто так, чтобы хотя бы минуту побыть в тишине. Потолок был зеркальный, наверняка у них за стеклом камеры видеонаблюдения, чтобы ничего не случилось с их денежками. Правда, что касается меня, то в моих карманах пусто.
— Как у него язык повернулся сказать, что все бессмысленно? — спросила я и вновь села, чтобы допить коктейль Лайлы. — Пить тоже бессмысленно, но посмотрите на меня, я пью.
Глэдис даже бровью не повела. Она допила свой коктейль и, глядя на меня, вздохнула.
— Ты тоже собралась на тот свет? — поинтересовалась она у Лайлы. — И когда же, моя милая?
Лайла улыбнулась ей своей потрясающей белозубой улыбкой.
— Вы не должны задавать мне таких вопросов. Может, через месяц, если все будет нормально, а если нет, то будет еще одна операция, а потом еще одна через месяц. И тогда Аллисон уже без меня пойдет доучиваться в колледж, штудировать поэзию. Деньги на учебу у нее есть, да ей и самой не терпится. Главное дождаться, когда я уйду со сцены.
— Поэзию? — удивилась Глэдис. — Да вы, я смотрю, готовы просадить свои деньги быстрее, чем в блэк-джек.
— В средней школе это был не Сидни Пуатье, а Уоллес Стивенс, — заметила Лайла. — Помните его стихотворение о том, как надо смотреть на птиц? Аллисон знала его наизусть, от первой до последней строчки. Сколько их там, этих способов, Аллисон?
— Тринадцать, — ответила я. — О, тощие мужи Хаддама, зачем вы тешите себя виденьем птиц златых? Или вы не видите, как черный дрозд ходит вокруг женских ног рядом с вами?
— Барышни, вы еще не проголодались? — спросила Глэдис.
— Мне нельзя есть, — напомнила Лайла.
— Пить нельзя, курить нельзя. Разве это жизнь, скажите, друзья? — пропела Глэдис строчку из старой песенки. — Скажи, моя милая, а что бы ты хотела съесть, если бы можно было?
— Пирожное, — ответили мы с ней в один голос. Лайла обожала пирожные.
— Ну кто бы мог подумать! — изумилась Глэдис и, запустив руку под шаль, извлекла оттуда пирожное на обозрение всей шестой гостиной казино «Будь что будет». Это был совсем крошечный кусочек на клочке бумаги, накрытый сверху пластиковой крышечкой. Не иначе как эта женщина кудесница. — Малюсенький кусочек тебе не повредит, — сказала она, обращаясь к Лайле. — В любом случае в гроб моментально не сведет.
Лайла сорвала пластиковую крышку и слизнула с пальца крошку глазури.
— Какие еще желания ты исполняешь, Глэдис?
Глэдис потянулась к ее талии и указала на бипер.
— Ты мне не поверишь, — промолвила она, — но я могу сделать так, чтобы он сработал, и, если операция пройдет успешно, я продлю тебе жизнь.