— Чушь собачья, — не выдержала я.
— Я сотворила пирожное, — спокойно ответила Глэдис. — Я, как вы сами видели, сотворила коктейль. Кстати, это не меньшее чудо. Признайся честно, Лайла, тебе ведь еще хочется пожить? Понимаю, такая жизнь тоже не подарок, но я смотрю, вы, барышни, времени зря не теряете.
— Да вы сумасшедшая! Немедленно прекратите такую болтовню! — взорвалась я.
— И не подумаю, — спокойно отреагировала Глэдис. — К тому же я подозреваю, вам и самим этого не хочется.
Лайла посмотрела сначала на меня, потом на Глэдис, потом на пирожное. Мне показалось, будто я снова вижу Адама, как в те тихие мгновения, когда все неожиданно становится крайне серьезным. С нами уже и раньше случались такие мгновения, чаще всего в барах. Вот и этот точно такой же.
— Да, — наконец ответила Лайла. — А вы серьезно?
— Существует только один способ проверить, — ответила Глэдис и встала. — Нет, о чем это я говорю! Существует уйма способов! Как в казино!
— А мы и так в казино, — ответила Лайла. — И каковы шансы?
Глэдис не ответила, а может, мы просто не расслышали ответ, потому что в следующее мгновение запищал бипер. Нет, он действительно пищал!
— О боже! — прошептала Лайла. — Если только мне не мерещится, надо срочно позвонить в больницу! Я должна позвонить и проверить.
— Телефон за углом, — сказала Глэдис.
— Я пойду с тобой, — сказала я Лайле. Она поднялась и оперлась на меня, не сводя глаз с пожилой женщины за нашим столиком, и я ощутила, как меня обдало теплой волной, и виной тому был не выпитый коктейль. Это была любовь — впрочем, я и сама это знала. Мы вышли из зала и больше так никогда и не увидели Глэдис. Конечно, приборчик вполне мог запищать по ошибке. Лайла торопливо бросала в прорезь телефонного автомата монетки. Кстати, телефон стоял рядом с игральными автоматами, словно администрации казино было все равно, каким образом вытягивать из посетителей деньги. Я не сводила с Лайлы глаз, пока она разговаривала с кем-то на том конце провода, точно так же, как в ту минуту, когда она показала шрам Гэсу, и от этого я любила ее еще больше. Нет, это действительно любовь — быть с кем-то рядом, там, где вам хотелось быть, и наблюдать, как к человеку возвращается жизнь. Главное, в такие мгновения совершенно не думаешь о себе. Почему она должна стать другой, эта ваша любовь, даже если смерть напоминает о себе ледяным дыханием? Лайла посмотрела на меня, подняла большой палец и повесила трубку, прекратив разговор с тем, кто находился на том конце провода.
— Они готовы убить тебя на месте, — сказала она и расплылась в улыбке. — Пищит по-настоящему. Мы еще можем успеть на последний паром, и к завтрашнему дню меня прооперируют.
— Тогда чего же мы ждем? — спросила я.
— Ты думаешь, это Глэдис? — просила Лайла. — Что-то вроде…
— Глэдис сказала, она здесь для того, чтобы служить примером. Обещаю тебе, Лайла, пока ты будешь под наркозом, я проведу расследование. Только давай поторопимся, слышишь, поторопимся.
— Ты только послушай себя, — ответила Лайла и первой направилась к выходу. — Ты сегодня слишком пьяна. Тебе нельзя садиться за руль. — И она хлопнула в ладоши, как когда-то на каждый свой день рождения, когда в нимбе свечей появлялся торт, и ее друзья, которых с каждым годом становилось все меньше и меньше, исполняли все ту же старую песню. — Я сто лет не садилась за руль. Ура!
Ура! Мы вышли навстречу сырому, странному дню, и у нас перехватило дыхание. Каким-то чудом залетевшие сюда чайки клевали остатки жареного цыпленка, которые выбросили из казино, и рядом со спиральными облаками я заметила какую-то другую птицу. Она отчаянно хлопала крыльями, пытаясь противостоять силе ветра, но ее все равно относило в противоположном направлении. Лайла взяла у меня ключи.
— Ну давай же! Поехали!
Мы включили ту же музыку, что и на пути сюда, и я сидела, барабаня пальцами по стеклу, а Лайла тем временем заводила машину.
— Ты не представляешь, что это значит, — пропела певица, которая, наверное, в своей жизни делала вещи и похуже, чем перевязывание кровоточащих запястий Адама полотенцем, оставшимся от матери Лайлы. — Ты не представляешь, что это значит, любить кого-то так, как люблю тебя я.
Оригинальные исполнители песни — это компания сверкающих ослепительными улыбками белых мужчин, но версия, которую я и Лайла слушали сейчас, звучала в женском исполнении, отчего вся песня приобретала некую страстность и в то же время мудрость. Я увеличила громкость — пусть поет. Я провела всю свою жизнь, разъезжая по городу на машине вместе с Лайлой, и поп-музыка сообщала нам о том, что происходит и как происходит, и я не мечтала ни о чем большем. Мы свернули на главную автостраду и стрелой полетели на юг. Мы с Лайлой распевали во все горло, а промозглая зимняя погода становилась все безумнее.