— Я работаю в «Покончим со СПИДом», — ответил Джо.
— Со СПИДом? — переспросил тип. Во взгляде его читалась враждебность. — С тем самым, которым болеют пидоры?
Джо решил, что сегодня не тот день, чтобы сражаться с обскурантизмом; сегодня он член суда присяжных.
— С тем самым.
— Вот гадство, — сказал тип. — Ты, часом, сам не пидор?
— Нет, — ответил Джо. Сидя в большом зале, он успел заметить трех или четырех привлекательных мужчин, которые не имели отношения к рассматриваемому делу.
— Так что я не работаю, — продолжал тип. — После катастрофы с работой туго, хотя мне предложили пару мест, и все они во вторую смену.
— Где? — уточнил Джо.
— В супермаркете, — ответил тип. — В ночную смену. Надо разгружать товар, всякие там ящики и коробки, но мне это не в лом, потому что там есть такая штуковина на колесах. Главное, чтобы платили бабки. Я как-то раз уже работал в магазине. Вот только там до фига крыс.
— Понятно, — отозвался Джо.
— Ага, — подтвердил тип.
— Крысы — вещь малоприятная, — философски заметил Джо.
— Мерзкие твари, скажу я тебе. И, главное, кишмя кишат, куда ни глянь. Ты как думаешь?
— Я бы не советовал браться за эту работу.
— Ты еще не просек до конца мою ситуацию, — возразил тип.
— Денег я тебе не дам, даже не проси, — на всякий случай сказал Джо.
— При чем тут деньги! У меня есть еще одно предложение — медицинские расшифровки.
— Понятно, — произнес Джо, главным образом потому что ему просто требовалось убить время, пока его сосед вытирал ладонями губы.
— Сидишь себе в кабинете и слушаешь магнитофонную запись, — продолжил тем временем назойливый тип. — Вот и вся работенка. Главное, там работают одни евреи. Слушаешь все, что скажет врач, например: белый мужчина, ранее без каких-либо заболеваний, похоже, это киста. Ну или что-то в таком духе. Вот и все, что я делаю, и я смотрю на этих евреев. Нет, ты не думай, лично я против них ничего не имею, просто я знаю, что при случае они не прочь ободрать меня как липку. Вокруг одни евреи, которые так и норовят стибрить деньги, вот что, я тебе скажу, происходит. Вокруг одни евреи, и их хлебом не корми, дай нарушить закон, не один, так другой.
Джо тоже был не прочь нарушить закон, хотя существует столько разных законов, что, применительно к данному случаю, желательно отличать их друг от друга. Джо, например, был готов нарушить закон, запрещающий молитву в правительственных учреждениях. Джо не хотел ничего решать за себя сам, ну, например, можно ли мне переместиться куда-нибудь еще? Джо знал, что ему светит. Особенно когда рядом государственный флаг. И все равно в нем жило смутное желание, молитвенное такое желание, которое невозможно в себе побороть, когда вы знаете, что дом пуст и последние ее вещи покинули его. Смутное желание, чтобы кто-то принял за вас решение, пока вы сами будете лежать со своими любимцами на полу, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Умоляю тебя, Всемогущий Некто. Некий меч возмездия и справедливости. Некий медный гонг правды. Я воскурю благовония. Я пятнадцать раз продлю водительские права. Я никогда не попрошу для себя новую игрушку, эта — единственная, которая мне нужна. Пожалуйста, пожалуйста, подними меня и вынеси из этой комнаты. Меня ведь можно поднять. Пусть чей-то всемогущий кулак остановит все это хотя бы на мгновение, и мне навстречу раскроется великая длань, полная всего того, о чем я мечтал еще тогда, когда знал, что вечно так не будет. Ну пожалуйста, забери меня отсюда, пусть что угодно заберет меня отсюда и вынесет вон, и поднимет над, и пронесет сквозь и прочь и прочие части речи, какие ты от меня потребуешь. Предвзято, предвзято, предвзято я поверю в тебя и сокрушу мечом тех, кто не верил, я готов на любую жертву, только откликнись на мой призыв. Я дам тебе все. Я открою тебе мой бумажник и мои легкие. Возьмите, что душа пожелает, вы, необходимые преступники, вы, воры этого мерзкого места, где порой кажется, что здесь происходит каждая история. Я рано утром отвезу тебя в аэропорт, Господь наш Бог, если там тебя ждет твой самолет. Можешь взять с собой весь мой завтрак, только как можно скорее освободи меня от обязанностей присяжного заседателя. Я больше не желаю слушать этого типа. Он все трещит и трещит без умолку. Неужели Царь или кто он там из Небесного Воинства не зачитает мое имя вслух из «Книги любви»?
— Внимание, сейчас я буду зачитывать вслух ваши имена, — произнесла женщина чересчур громко. — И тогда вы на целый год освобождаетесь от официальных обязанностей присяжных заседателей. Я назову ваше имя, и вы свободны. Джо свободен. Несколько других людей тоже свободны. Я вслух зачитаю их имена, неправильно и очень медленно.