Покинув спальню, я заглянула в гостевую.
Люсьен мирно спал, приобняв подушку.
Я наведалась в ванную и собралась было вернуться в хозяйскую спальню, как внимание привлёк шорох, донёсшийся с первого этажа.
А, точно!
Спустилась на первый этаж и увидела полоску света, выбивающуюся из-под двери гостиной.
Вошла я без стука, стремительно, но Филипп, сидевший с книгой в кресле перед камином, даже головы ко мне не повернул.
— Филипп! — изобразила я удивление. — А я думала, ты уже спишь.
— И поэтому ворвалась сюда, будто за тобой орда проклятых гонится? — парировал Филипп невозмутимо.
Диван застелен выданными Виргилом запасными подушкой с одеялом, в камине огонь потрескивает. И сам сиятельный придворный кавалер ко сну почти готов, сидит босой, в одних штанах и рубахе с фривольно распущенным воротом.
— На самом деле проклятые, вернее, ветреные милые люди. По крайней мере, неплохие.
— Тебе лучше знать. Сам я не имел чести быть знакомым ни с одним из их племени.
Я осторожно, крадучись приблизилась к креслу.
— Филипп, я только что обнаружила престранную штуку…
— Вот как? — он не то что головы не повернул — взгляда от раскрытых страниц не оторвал.
— Ага. Представляешь, дверь спальни не закрыта полностью…
— Сквозняк, должно быть.
— …и не в первый раз уже.
— Похоже, твой милейший Виргил склонен не затворять двери как следует.
— Он их закрывает. Плотно, уж поверь.
— Разве? Как-то оно ускользнуло от моего внимания.
— Филечка-а, — я склонилась к нему и ласково проворковала: — А как ты относишься к вуайеризму?
— Что, прости? — от книги он всё-таки оторвался и на меня посмотрел.
Вернее, на мою грудь.
А что, у меня теперь приличная ночная сорочка есть, цвета спелой вишни, на бретельках и с приятным низким вырезом.
Филипп наивнимательнейшим образом обозрел представленную его взору грудь и поднял взгляд на лицо.
Аж обидно стало на секунду. Я тут, понимаешь, перед ним чуть ли не всё своё богатство природное вывалила, а он вежливо в лицо смотрит.
— Ты на что-то намекаешь? — кажется, Филипп сообразил, что непонятное слово ничего хорошего означать не могло.
— Намекаю.
— Позволь напомнить, что я не каждое твоё слово понимаю верно и поэтому не всегда могу разобраться в хитросплетениях твоих же намёков.
— Ну, просто я подумала…
— Просто подумала? — повторил Филипп и на секунду возвёл глаза к потолку. — Помоги мне всея Отец.
— Издеваешься? — осведомилась я сухо и выпрямилась.
А толку стоять согнувшись, в позе, может, и интригующей, но не для Филиппа? И ладно бы проблемы какие по этой части были, так нет же, иметь хорошеньких вдовушек и замужних дам ему ничего не мешает. Наверное, надо ему и впрямь вольную дать, пусть долги кармические где-нибудь в другом месте отдаёт.
— Издеваюсь, — преспокойно подтвердил мой сиятельный сочетаемый.
— То есть ты признаёшь, что я тебе интересна, сугубо когда меня е… когда я в объятиях другого мужчины? Или тебе в принципе нравится наблюдать за другими?
— Прошу прощения? — Филипп глянул на меня так, что я внезапно усомнилась в своих подозрениях.
Вдруг действительно сквозняк? А я человека огульно чуть ли не во всех грехах смертных обвиняю.
— Так это не ты?
— Что не я? Ты не могла бы выражаться яснее?
— Не ты дверь открыл?
— Какую дверь?
— Спальни Виргила.
— Зачем?
И впрямь… это я сразу о плохом думаю, а человек тут ни сном ни духом.
— Ладно… проехали.
— Нет, Варвара, — Филипп книгу закрыл и отложил на столик. — Будь добра, объяснись.
— В чём?
— Чего ради ты пришла сюда среди ночи и обвиняешь меня… в том, о чём не всякий сразу помыслит?
— Чего ради, чего ради… — я оглядела гостиную, озарённую мягким светом ламп на столиках и пламенем в камине. — Я, может, узнать хотела…
— Что узнать?
А, была не была. Раз припёрлась, надо сделать вид, что хоть не просто так.
— Я тебе совсем не нравлюсь? — вопросила я жалобным тоном. — Нисколечко? И ты меня не хочешь нигде и никак? Даже вот так?
Ухватившись за подол сорочки, я сняла её через голову и бросила на ковёр. Тряхнула волосами и замерла как была, в костюме Евы.
Лицо Филиппа вытянулось едва ли не в буквальном смысле. Не знаю, действительно ли он подглядывал за мной, когда я была с кем-то из мужчин, или это лишь игра моего напрочь испорченного воображения, но внепланового стриптиза он точно не ожидал. И таращился на моё обнажённое тело так, что желания прикрыться даже не возникало. Потому что вожделения в его взгляде по-прежнему было ноль целых хрен десятых.