— Ну на кого же я ещё трачу свои запасы классиков русской поэзии?
— Кого? — не понял Виргил.
— Проехали.
К счастью, уточнять, куда и зачем, мужчины не стал. Привыкли наконец.
— К сожалению, у нас не было возможности закончить беседу, — Филипп здоровой рукой пододвинул к себе кружку с элем, с грустью посмотрел на шапку пены.
— Какую беседу? — немедленно вопросил Виргил.
— Начатую в доме озейна Беллендора. К слову, без твоего участия, пусть и незримого, беседа эта не обошлась.
Ворон смерил Филиппа взглядом «ты на кого брехать вздумал, пёс шелудивый?»
— О чём была беседа? — миролюбиво поинтересовался Люсьен.
— О Варваре как адаре и обо мне как её сочетаемом.
— И о детях, — припомнила я.
— Которых у нас не будет.
— Пока всё идёт к тому, что их ни у кого из вас не будет, кроме меня, — Люсьен сегодня был на диво позитивен.
— Может, не надо о спиногрызах всуе? — взмолилась я. — И нечего так на меня смотреть, не хочу я пока детей и точка. И при попытке репродуктивного насилия пошлю далеко и без билета.
— Варя, никто и не настаивает, — ласково заверил Люсьен.
— Раз мы все собрались здесь и сейчас, то я хотел бы вернуться к этому вопросу, прежде чем каждый из нас продолжит свой путь. Сколь вижу, ты готова отказать Ормонду…
— Отказать Ормонду? — повторили мы с Виргилом в один голос. Правда, подоплёка этой фразы нам виделась явно по-разному.
— Разве Варвара пришла сюда не ради того, чтобы отказать ему? — Филипп с удивлением глянул на нас.
— Варвара не хочет больше человека напрягать и дёргать по желанию своей левой пятки, — проворчала я. — И Ормонд ничего мне не предлагал, чтобы я могла на это согласиться или отказаться. Короче, Склифосовский…
— Кто?! — теперь Виргил решил спеть дуэтом с Филиппом.
— Проехали, — ответил вместо меня Люсьен.
— Ты ж мой хороший, — я не поленилась потянуться через угол стола, чмокнуть Люсьена в щёку и сообщить назидательно: — Вот, Фил, учись, каким сочетаемым надо быть.
— Не уверен, что у меня получится столь же хорошо…
— Никак, манеры растерял, одичал, дамам угождать разучился? — поддел Виргил.
— Трудность не в этом.
— А в чём?
— Фил, давай по чесноку, — посерьёзнела я. — Если ты не хочешь оставаться со мной как с адарой, как с Варварой, как с женщиной, которая тебе небезразлична, интересна и с которой ты желаешь быть, то я тебя не держу. Ты свободен.
— Ты отпускаешь Катрино? — не понял Виргил.
— Он не мой раб и я ему не хозяйка, чтобы держать его при себе против его воли. Не хочет — давай до свидания, ноу проблем. Мы взрослые люди, можем разойтись спокойно и по взаимному решению, без обид и истерик. В конце концов, если ему так нужен ошейник с коротким поводком, то пусть обратится к своей маменьке. Или в ближайший клуб БДСМ.
— При чём здесь моя матушка?
— Разве эта хренотень с твоей репродуктивной дисфункцией не с твоей мамы началась?
— Нет.
— Только пока Исабель не заговорила о неких неведомых девицах, от тебя беременных, ты ни разу об этом нюансе не упоминал. Тебя это как будто бы мучило и угнетало, но сам ты об этом заикнулся лишь в доме Беллендора.
— Потому что я перестал понимать, чего от тебя ожидать! — Филипп так резко всплеснул здоровой рукой, что чуть было не смёл со стола свою кружку. — И что делать мне в складывающейся ситуации. Ты же не была обычной адарой…
— Вроде это стало очевидно почти с самого начала. Только не говори, что ты все мои странности списал на мою амнезию и всё это время свято верил, что память ко мне вот-вот вернётся.
— То, что адара Алишан отреклась от тебя как от чужой тени — не беда, — продолжил Филипп спокойнее. — Я подобного поворота не ожидал, не спорю, но я готов был… я смирился, принял это обстоятельство и всё, что из него проистекало. Если так надо, то так тому и быть. И, как ты выразилась, я не списывал твои странности на потерю памяти. Наоборот, многое стало проще, яснее, когда ты… — он вдруг умолк и опустил взгляд на полную кружку.
А я из своей между делом уже больше половины отпить успела. Всё-таки эль в «Короне» был куда приятнее, вкуснее пива, выпитого мной за всю мою жизнь дома… в другом мире.
Пожалуй, впредь не стоило называть своим домом мир, оставленный где-то за неведомыми, невидимыми, но непреодолимыми гранями. Мой дом отныне здесь, среди переломов и сетей, доменов и вороха издержек местного уклада, с мужчинами, сидящими рядом со мной.
Пусть одного из них сейчас и хотелось добить, чтобы и сам не мучился, и меня не донимал.