— Э-э, кошко… Филипп?
— Адара Феодора, — он церемонно склонил голову.
— Ты… вы… здесь?
— Как видите, — Филипп дёрнул рукой, подтягивая перекинутую через плечо лямку, и я сообразила запоздало, что при нём то ли заплечный мешок, то ли местный аналог рюкзака.
Он что, с вещами явился?
Он что, всё-таки собрался с нами в Исттерский домен?
А не припозднился ли он?
Филипп хмуро посмотрел на остатки бутерброда в моей руке, и я поспешно засунула их в рот. И нечего таращиться так, будто впервые в жизни застал девушку за поглощением завтрака!
Мужчина шагнул было вперёд, намереваясь войти в дом, но замер, услышав торопливый топот за спиной.
— Доброе утро, Варвара, — бодро поздоровался Люсьен, в два прыжка заскочив на крыльцо.
— Доброе… — я кое-как дожевала остатки бутерброда.
Лучась радостной донельзя улыбкой, Люсьен потянулся ко мне и чмокнул в щёку.
Сиятельное чело помрачнело сильнее.
— Позвольте узнать, адара, это ещё кто такой? — Филипп окинул Люсьена подозрительным взором, задержавшись на похожем мешке у него за спиной.
— Ну-у… — замялась я.
— Люсьен Дон, сочетаемый адары Ва… Феодоры, — невозмутимо представился Люсьен.
Филипп присмотрелся повнимательнее к будущему коллеге по гарему.
— Ещё один?
— Ну… у меня их… то есть вас будет трое, — призналась я.
— Трое? — повторил Филипп со странной интонацией. — Кто же третий? Не тот ли мужчина с картинки, которую я видел у вас на перепутье?
— Нет, не тот. Я пока не знаю, кто будет третьим.
Офигенно прозвучало.
Дальше стало ещё офигеннее.
Люсьен, не теряясь, попытался зайти в дом. Филипп, вспомнив, что он тоже сюда пришёл не ради лицезрения моей помятой мордашки, вернулся к прерванному движению внутрь. Проём в меру широк и один мужчина в него проходил преспокойно, но вот когда их двое и каждый жаждет переступить порог первым и при том оттеснить второго назад… начинается какая-то дурацкая комедия положений.
К чему эта символическая делёжка условного моста, я не поняла. Пройти одновременно вдвоём мужчины не смогли, пропускать другого не хотели и в результате встали двумя баранами у самого порога. Постояли, меряя друг друга взглядами. У Люсьена было преимущество в росте, зато Филипп натренировался смотреть предельно высокомерно на любого, кто не вышел происхождением. Люсьен продолжал улыбаться подчёркнуто безмятежно, хотя и чуть натянуто, Филипп мрачнел на глазах, однако сдаваться не спешил. Не знаю, как надолго затянулась бы эта безмолвная дуэль взглядов, но тут со второго этажа донеслись голоса, и Виргил с Алишан спустились по лестнице.
— Эт-то ещё что такое? — первым изумился Ворон.
— Озейн Катрино, — Алишан замешкалась, прежде чем обратиться к Филиппу, и я заподозрила, что она не сразу его признала в лохматом небритом мужике. — Удивлена, что вы всё же почтили нас своим присутствием.
— Прошу прощения за опоздание, адара Алишан. Улаживание некоторых дел отняло немного больше времени, нежели я ожидал.
— Никак, мамуля не отпускала? — не сдержалась я.
— Мамуля? — Филипп перевёл на меня вконец потемневший взгляд, за что и поплатился.
Воспользовавшись моментом, Люсьен бочком прошмыгнул в дом, встал рядом со мной и хозяйским жестом приобнял меня за талию.
— Фео, а это кто? — Алишан плотнее запахнула халат.
Филипп, сообразив, что дуэль проиграна, вошёл следом и дверь прикрыл.
— Мелкий проходимец Люсьен Дон, — недовольно откликнулся Виргил, сверля Люсьена взором, не обещающим ничего хорошего. — Плут, карточный шулер и бретёр, состоит на побегушках у одного… человека.
Карточный шулер?
Бретёр? Чёрт, слово-то знакомое, но так навскидку не вспоминалось, кто эти бретёры и чем занимались.
Кажется, надо было поинтересоваться не столько историей адар, сколько биографией кандидата в сочетаемые.
— И что озейн Дон здесь делает? — задалась резонным вопросом Алишан.
Ладно. Назвался груздем — полезай в кузов.
— Люсьен мой сочетаемый, — объявила я.
И приготовилась к буре, что неизбежно последует за моим заявлением.
Глава 9
Буря разразилась.
Минут десять Алишан, позабыв, что мы всей компанией толпимся в прихожей и больше половины присутствующих не одета должным образом, делилась своим честным мнением о сестре, её умственных способностях, подозрительной амнезии и эмоциональной нестабильности, в сумме приводящих к поступкам, понять которые она не может, как ни старается. Остальные внимали молча. Даже Виргил не проронил ни слова, только буравил Люсьена мрачным взором, намекающим на скоропостижную, мучительную кончину. Филипп искоса поглядывал на каждого по очереди, заново оценивая, в какой сумасшедший дом на выезде он угодил. Люсьен терпеливо ожидал, когда Алишан закончит жаловаться на злостное попрание традиций адар и Феодорино безрассудное легкомыслие.