— Говори, Истана, или я оттрахаю твою узкую дырочку так, что ты с трудом завтра встанешь.
Он сковал мою шею, я вцепилась в его запястье, пытаясь высвободиться, но что мои силы против его? Я бессильно застонала, на глазах проступили слёзы, когда он сильнее сдавил пальцы, оставляя на коже ожоги, пропечатывая на лице пальцы, другой рукой он подхватил меня под спину, опуская руку ниже, к ягодицам. Твёрдо потёр между ними, пронизывая пальцем узкий вход.
— Фоглат хочет, чтобы я стала его сыну женой, родила ему ребёнка. Он ему нужен для каких-то своих целей. Хирс… Он вторгся в мои покои, он домогался… Я сбежала… — прерывисто выдохнула я, давя спазмы в горле.
Предупреждающие поглаживания вдруг оборвались. С каждым следующим ударом сердца я видела, как надуваются вены на шеи Маара, как кожа начинает блестеть в свете ламп, как расплавляется стылая ночь в радужках его глаз, сдерживая то, что вызвало в нём моё признание. Я чувствовала, как сгораю. Сгораю, как пух. Я дышала быстро и поверхностно, не зная, чего ждать, в голове пульсировала одна мысль — бежать.
Маар вдруг ослабил хватку, убрав руку. Сложно было прочесть по его глазам что-либо. Он прикрыл веки, медленно втянул воздух и, чего я никак не ждала, протянул руку, убирая с моего лица налипшие волосы. Бережно, осторожно провёл по волосам, а затем обхватил моё лицо ладонями, склонился, накрыв мои воспалённые поцелуями губы своими сухими, солёными — кровь запеклась на ранке от укуса. Медленно самыми краями своих губ потёрся о мои, чуть прихватил, смяв. Внутри меня что-то толкнулось, раскололось и рассыпалось, хрупкая слабость поднялась с самого дна, рванулась наружу. Он прижал меня к себе давая почувствовать сполна своё желание и что-то ещё — нежность. Я непроизвольно выгнулась ему навстречу, отвечая этому новому во мне чувству, а внутрь живота хлынул жар, в лоне вновь стало влажно, вопреки всему, желание почувствовать его внутри себя легло свинцовой тяжестью между моих ног, пронизало насквозь, прогоняя все мысли прочь. Но я не могу его хотеть! Не могу-у-у!
Ремарт будто почуял моё возбуждение — крадёт его, едва я успела закрыться. Вдруг выпустил и подхватил за ягодицы, подтянул ближе к краю кровати и опустился передо мной на колени, раздвигая мои ноги, раскрывая лоно. Стыд пронизал меня тонкими разрядами тока от того, что сейчас открылось самое сокровенное его сумрачным глазам. Он склонил голову, и, когда захватил губами чувствительный бугорок, я судорожно втянула воздух, смяв в пальцах простынь, прогнувшись от невыносимого удовольствия. Маар приподнял мои бёдра выше над кроватью, к своему лицу, и скользнул языком по складкам, проводя пальцами вокруг лона. Я сжала губы плотнее, чтобы не застонать, меня затопило блаженство. Маар лизнул, целовал и всосал в себя клитор. Он начал горячо пульсировать от его жадного натиска, набухая от умелой ласки. Исга́р медленно ввёл внутрь меня свой палец, и я в конец потеряла дыхание, раскрыв в беззвучном стоне губы. Я смотрела на его склоненную голову, чёрные волосы, падающие на скулы, скрывающие его тёмные росчерки бровей, на губы, выдыхающие жар, на литые плечи. Маар пах пеплом и тем особым запахом, который заставлял всех женщин хотеть его, желать. Как желала сейчас я.
Его взгляд устремился на меня, обжигая чернотой. Он имел меня своим ртом, стоя передо мной на коленях, возбуждая немыслимо, своей мужественностью, жестокостью, чувственностью, страстью. Маар вновь прикусил бугорок, я вскрикнула от пронизывающий боли, потянула на себя простыни, но тут же он зализал вспыхнувшую боль языком, присоединяя к движению пальца ещё один. Я выгнулась, ещё шире раздвинув ноги. Пальцы сменились губами, теперь его горячий влажный язык проник вглубь. Мне сделалось ещё жарче. Он таранил пульсирующее лоно, вожделеющее принять глубже, больше. Я протянула руку, запуская пальцы в его густые смоляные волосы. Я не понимала себя, совершенно, потеряла контроль, моему пожару внутренне не было объяснения, я не понимала, почему насаживаюсь на его пальцы и на его язык, не понимала, почему сгораю от его тягучего взгляда, почему с моих губ срываются сладострастные стоны, стоны, похожие на стоны боли и муки, в то время как внутри меня неумолимо ширилось удовольствие.
Великая Ильнар, что со мной!? Я начала бесстыдно тереться о его губы и язык. Я хочу, чтобы он лизал меня сильнее, быстрее, ещё. А-а-а-х!
Удары горячего влажного языка в глубь сокращающего лона продолжали чередоваться с проникновением пальцев, и снова язык. Я чувствовал его дрожащее дыхание, его жадные губы, язык, пальцы. Наслаждение вместе с болью пронизывало меня стрелами, подкатывало волнами, закручивалось вихрем. Его движения стали грубее,
жестче, доводя до высшего пика. Пока каскад звёзд не обрушился на меня ливнем, прибивая к перине, заставляя биться в экстазе, сжимать колени и разжимать, задыхаться, поддаваясь его горячим губам, его пальцам, что проникали в меня непрерывно. Маар резко вынул из, сжал меня, собирая губами сок моего наслаждения. Через мутный туман блажи я слышала только собственное сбившееся дыхание, что металось в груди безумно. Внутри меня сделалось пусто, совершенно пусто, не было ничего, кроме жара и влаги, острого пряного запаха, растекающегося по языку и горлу, что отяжелял и без того туманную голову. Я невольно осознала, что в его плену стало неожиданно тепло и спокойно. Умиротворение накатывало на меня чересчур быстро. Я вдыхала запах Маара, теперь я знала, какой он на вкус, и неожиданно поняла, что мне нравится дышать его запахом, чувствовать на языке вкус пепла и страсти. Бороться с собой стало невозможно, поздно я спохватилась.
Маар поднялся с колен. Его вздыбленный, покрывшийся набухшими венами горячий ствол члена жаждал скорее проникнуть внутрь. От одного лишь этого вида я едва не застонала, столько в этом мужчине было силы, что хотелось раздвинуть ноги перед ним шире. Завтра я буду проклинать себя, просто уничтожать, стирать в прах, вспоминая всё это, но не сейчас… Я сглотнула, понимая, что будет продолжение. Маар встал коленом на кровать, навис надо мной, уперев ладони по обе стороны от меня, качнув бёдрами. На этот раз вторжение было мучительно-неторопливым, головокружительно тягучим. Из меня вырвался протяжный стон, задрожав где-то в горле. Я прикрыла ресницы от нового притока наслаждения, погружаясь в такую же непроглядную вязкую, как глаза исга́ра, черноту.
— Смотри на меня, — приказал страж.
Маар ожидал чего угодно, но только не того, что Истана понадобится Фоглату именно как мать ребёнка, которого он бы забрал. Злость мгновенно исчезла, сменяясь на другое чувство. Маару хотелось прижать асса́ру к себе и целовать, целовать всю бесконечно долго, не выпускать никогда. Он оставил её в этом гадюшнике на растерзание. Маара ослепило и оглушило от одного понимая, какой беззащитной она оставалась там, в замке. И когда он ощутил желание асса́ру — он сорвался. Запах её возбуждения проник в кровь, будоража его до самого основания. Её тело, созданное будто только для него, прекрасное, совершенное, с жемчужной кожей, розовыми сосками и складочками между ног, с голубыми глазами и серебром волос пробуждает глубинное первородное дикое желание, импульс, который рвётся наружу, распирая его изнутри, жажду обладать ею, принести ей удовольствие.
Маар склонился, коснувшись её распалённых губ, смотря в озёра её глаз, он хотел окунуться в этот родник сполна. Мужчина спустился вниз, целуя её грудь, живот, бёдра, касаясь губами её возбуждения. Истана судорожно пыталась дышать, выпуская из губ невольные вздохи. Она широко распахнула ноги для него, чтобы он касался её, брал языком и пальцами, раскрывая, лаская. В ледяных глазах потухла ненависть, они подёрнулись туманом желания и похоти. Асса́ру хотела его так сильно, что билась в его руках, как птица, выгибаясь навстречу, комкала простынь, пронизывала пальцами его волосы, призывая не останавливаться, продолжать ласкать её, вылизывать, собирать росу с её розовых нежных лепестков лона, которые пахли сладко, с легкой терпкостью, как лотос.