— Я бесполезна для тебя. Можешь сразу выкинуть.
— Хитрая асса́ру, тебе меня не провести, — выпалил он, схватил под локоть, швырнул на софу, что стояла у стены.
Я оказалась прижатой спиной к жёсткому сиденью, когда Хирс навалился сверху, придавливая своим весом. Я вцепилась в спинку дивана, но даже не чувствовала, как скребу её ногтями.
— Ты порождение Бездны, проклятие, самое страшное наваждение, ты своими глазами, голосом, сопротивлением и болью вынуждаешь трахнуть тебя, присвоить, — пропыхтел он агрессивно. — Ремарт тебя присвоил, теперь моя очередь позабавиться. Тебе понравится, — он склонился, опалив мне шею неровным дыханием.
Я вспыхнула, ощущая, как его мокрые губы заскользили по шее, из глаз посыпались искры ярости, когда Хирс прикусил шею, стянул с плеч платье, обнажая грудь. Всхлипнула от боли, когда он сомкнул зубы на горошине. Руки, грубые, жадные, шарили по моему телу везде, вынуждая задыхаться от гнева и омерзения. Он давил меня к софе, как тряпичную куклу, забираясь руками под подол платья, протискиваясь между бёдер. Хирс прошёлся по тонкой коже шеи жалящими укусами, смешанными с его горячим дыханием, и меня бросило в дикий озноб. Грудь сдавило спазмом такого отчаянного бессилия, что я закричала, задыхаясь от жгучего отвращения. До безумия мне были противны его скользкие губы, жёсткие холодные пальцы, влажные ладони, его запах пота и тошнотворного дыма какого-то табака вызывал дикое омерзение, мне хотелось рыдать, отчаяние перерастало в слепую злость. Извернувшись, я с силой ударила его по щеке. Голова Фоглата откинулась, волосы упали ему на глаза, но он только хищно оскалился, а затем захватил мои руки, задрав кверху, завёл мне за голову, медленно сползая вниз по моему телу липкими губами, захватив зубами горящий сосок, вновь прикусил. Я вскрикнула, попыталась уклониться, смахнуть его с себя, но бесполезно. Он расправил пояс своих штанов, пристраиваясь между моих ног, задрал подол моего платья и сорочки. Его глаза налились тьмой, когда он вперился в меня. Хирс сглотнул сухо и судорожно.
Его рука скользнула по животу, и пальцы жёстко втиснулись между судорожно сведенных ног, он тяжело задышал. Мне никто не поможет и никто не придёт спасать. Я хотела закричать, но Хирс закрыл мне рот ладонью, а потом сдавил горло так сильно, что я захрипела.
— Довольно орать, иначе будет больно.
Он озверел от похоти и давил меня к дивану, сжимая горло ладонью все сильнее, раздвигая мои ноги шире, вклиниваясь между бёдрами. В какой-то миг я захотела, чтобы он меня задушил. Умереть прямо сейчас и избежать жуткой участи рабыни, которая меня ждала. Через собственный шум я вдруг услышала грохот шагов. Я не успела ничего сообразить, как вдруг стискивающие моё горло руки разжались, и я почувствовала лёгкость. Открыла глаза и посмотрела в потолок застывшим взглядом, пытаясь отдышаться, но меня грубо вздёрнули на ноги и толкнули к стене. Я поморщилась, сквозь туман пытаясь понять, что происходит.
В комнату вошли ещё несколько мужчин в дорожных одеждах, с оружием и внушительных размеров воин в сопровождении Груива ван Фоглата. Незнакомец остановился перед Хирсом. Широкий в плечах, с квадратной головой, коротко стриженный, на лице и шее шрамы, а руки такие, что ими запросто можно раздавить черепную коробку без особых усилий. По сравнению с этим бугаем Хирс соломинка. Незнакомец повернул голову. Серые глаза врезались в меня ножами, жёстко процарапали с головы до ног. Я невольно прикрылась руками, вспоминая о своём разодранном пальцами и зубами Хирса платье. Посмотрела в пол. Кто эти люди? Что им нужно? Задышала часто и глубоко от стыда и унижения. Но кем бы они ни были они спасли меня, выдрали из когтей Хирса. Только стоит ли радоваться преждевременно?
— А говорите, что сбежала, — повернулся главарь к Груиву.
Ван Фоглат переменился в лице, сверкнул ледяным взглядом на сына, напряжённо сжимая челюсти так, что жилы на шее натянулись.
Хирс кривился, глаза ещё затуманены, он всё не мог отойти от возбуждения, по-прежнему дышал тяжело и надрывно. Вдруг поднял взгляд, прокалывая меня иглами презрения и ненависти — он обещал мне пытки, ему не удалось получить своё.
— Груив, вы обманываете короля, и без внимания это не останется, — отчеканил предводитель.
А внутри меня начало складываться понимание услышанного. Предо мной стоял посланец Ирмуса. И он пришёл за мной. Комната поплыла, я потянула в себя воздух, пытаясь погасить новый приступ дурноты. Они всё же добрались. Нашли.
— Вывести и проследить, — приказал предводитель, не дождавшись ответа от хозяина Энрейда. — Собирайся в дорогу, — бросил мне, вновь полоснув жёстким взглядом. — Идёмте за мной, — громыхнул басом уже Фоглату.
Маар изредка выныривал из агонии, хватаясь за край сознания, чтобы удержаться, не упасть снова в эту кипящую лаву, поднимающуюся из глубин его тела. Рёбра выламывала адская боль. Его взгляд был устремлён в темнеющее или уже светлеющее небо — Ремарт потерял чувство времени — дыхание короткими клочьями врывалась в него, он задыхался, перестав ощущать своё тело, только боль, как открытая кровоточащая рана с рваными краями. Маар старался отделить себя от боли, но она вновь и вновь рождалась в недрах повреждённого тела, вгрызалась зубами и когтями, рвя на куски плоть. Маар закашлялся, выплёвывая из горла собственную собравшуюся кровь. А потом послышался хруст снега, чужое дыхание, тёмные силуэты. Ему казалось, что это ему видится, но, когда он ощутил, как его откапывают из снега и кладут на что-то твёрдое, боль парализовала его тело окончательно, выбив его из сознания. В следующий раз, когда он очнулся, его потряхивало — они куда-то ехали. Мелькали горящие факелы, всё те же силуэты, среди них Шед и Фолк — Маар узнал их. И в следующий раз, когда страж очнулся, он лежал уже в какой-то комнате, не мог рассмотреть, всё плыло, качалось и было залито багряно-алым маревом. Но стало понятно, что его перенесли в сруб постоялого двора. Окна были закупорены ставнями, и страж не понимал, день сейчас или ночь, утро или вечер. Жар давил, выжигая всё внутри, Маара трясло, но в какой-то миг глыба с его груди спала, и он ощутил временную лёгкость. Он открыл глаза, обведя мутным взглядом стены. Рядом была какая-то девушка — служанка, бледная и уставшая, испарина легла на её лоб, и влажные волосы липли — в комнате душно, душно от его силы, что разливалась безвольно в стороны через прорехи его оболочки, вытекала, тягучая и неровная. Какая-то… Маар закрыл глаза, сцепив зубы, злость взметнула искры, что жгли изнутри. Истаны рядом с ним нет., это осознание, что она теперь далеко от него полоснуло лезвием по открытой ране. Маар услышал шаги рядом, воздух возле него качнулся.
— Сейчас позову Шеда, он только что вернулся с вестями, — предупредил Донат, направляясь к двери.
Маар пошевелился, корчась от боли, приподнялся, надрывая дыхание, в плечо колья вонзились, раскурочивая кости до скрипа зубов. Во рту собралась горечь, а макушку заливала темнота. Служанка испуганно вросла в пол, не зная, что делать: броситься помочь или лучше не рисковать. Выглядел он и в самом деле скверно: прямо из разодранной кожи торчала кость ключицы, несколько вмятых рёбер, глубокие раны, что-то было и с лопаткой, много крови — она текла из ран, стоило ему сделать малейшее движение. Ему повезло, когда его пробил копытами конь, снег смягчил удары, и его не раздавило по земле, а вмяло в сугроб.
В комнату вошёл Шед, за ним хозяин двора с рукой, перемотанной пропитанной кровью повязкой. Страж посмотрел через плечо на управляющего, перевёл взгляд на Маара, опустился на лавку рядом.
— Порождения истреблены, — начал он, снизив голос так, чтобы его слышал только Маар, смотря хмуро. — Наши люди разузнали кое-что, не знаю, интересно ли тебе будет это слышать, — с долей раздражением произнёс страж.
По венам побежала толчками кровь, зашумела в голове.
— Говори.
— Лойоны короля в Энрейде. Ирмус забрал девчонку.
— Сколько прошло времени?
— Сутки. Сейчас, уже вечер.
Маар перевёл взгляд на управляющего, тот подобрался, страж жестом велел ему подойти. Служанка вжалась в стену, едва ли не равняясь с ней, становясь совершенно серой, как полотно. Управляющий, перебарывая ужас, распирающий его череп, приблизился, сухо сглатывая, на высоком лбу проступил пот, взгляд потяжелел от давящего жара, исходящего от исга́ра. Маар качнулся вперёд, поднимаясь в постели, управляющий отшатнулся, но стаж схватил его здоровой рукой за шиворот, дёрнул, встряхнув заставляя стоять на месте.