Шед, выскользнув из левого крыла перехода, присоединился, давая знак, что всё тихо, следовал попятам. Впереди рассеянный свет. Маар выдвинулся вперёд, вытащил с шелестом из ножен клинки, заслоняя и пряча за собой Истану.
Сигнал всё же сработал. Стража обнаружила нарушителей.
Маар перехватил оружие в руках крепче, приняв на себя выбежавших ему навстречу двоих лойонов. Шед оттеснил асса́ру и не вмешивался. Маар вскинул оружие, клинки скрестились, разнося глухой скрежет по переходу. Легко разделался, вогнав один клинок в шею, другого рубанул по уху, раскраивая череп. Повернулся, давая знак Шеду двигаться дальше. Скоро лойонов будет целый рой.
Шли быстро, повороты и коридоры сменяли друг друга — узкие и короткие, широкие и высокие. Нужно выйти из стен замка, а дальше уже проще — скрыться в лабиринте подземных ходов. Точными ударами Маар скосил ещё троих лойонов, расчищая путь, продвигаясь вперёд. Повернули в восточную часть — там меньше всего выставляли стражей. Маар ощущал кожей страх Истаны, чувствовал так остро, словно его спину клевала стая ворон — это сбивало. Воин отгораживался, возводя прочные стены, сейчас он должен быть собран, сосредоточен, он обязан выдрать её из когтей короля, или вечная агония ему обеспечена. От этого осознания внутри росла тьма, она кидалась вперёд, спеша убить и уничтожить. Маар убивал одного за другим выбегающих навстречу лойонов, беспощадно, жестко, быстро. Их прибывало всё больше, преграждая дорогу, но Маар сносил их со своего пути, застилая пол телами, оставляя за собой трупы и шлейф крови. Пока никто не стрелял, значит отдан приказ взять живыми, но страж знал, что стоит им выйти из стен, тогда любые способы остановить их пойдут в ход. Выход приближался неизбежно, и веяло морозным сквозняком — последний поворот, и они на свободе. Ударивший потоком дневной свет в высокий переход замка ослепил. Когда зрение прояснилось, Маар увидел поднявшуюся беготню, услышал короткие приказы, окрики, впереди раздался скрежет — железная клетка входа начала опускаться, закрывая путь. Маар мог убить лойонов сотнями, мог выжечь мозг, сварить, но с железом ему не справится. Решётка опускалась всё ниже.
— Поторопись, — приказал Маар Шеду, подбирая длинный окованный железом щит убитого лойона — они всё ещё пытались задержать, выбегая из боковых коридоров, как саранча.
Маар наскочил на взгляд асса́ру. Пустой и недоумённый, он обращён был на мёртвые, разбросанные по каменному полу тела, истекающие кровью. Это всё её не должно тревожить, но она упорно смотрела. Маар, больше не медля, перехватил её, безвольную и напуганную, увлёк за собой, торопясь пересечь ворота, проскочив под решёткой. Лойоны хлынули гурьбой. Шед, прикрывая Маара и Истану, двинулся за ними следом, вертя мечами в руках, размахивая острыми клинками, холодный блеск стали вспыхивал, ловя блики дневного света, лезвия, как крутящиеся лопасти мельницы, неумолимо достигали уязвимые части тел лойонов, отрубая кисти, шеи, стопы и окропляя снег кровью, только и слышались за спиной вскрики боли, храпы, хруст кости да грубые окрики. Выбежав на широкий открытый двор, Маар прижал Истану к себе, вскинул руку, закрываясь щитом от посыпавшихся на них стрел. Удар о железо, удар. Удар. Ещё. Грохот, скрежет наконечников о железо. Маар глянул через плечо, выискивая в проёме почти закрывшихся ворот стража. Чертыхнулся. Шеда задерживали привратники, не позволяя тому проскользнуть. Маар бросил силу вперёд, выжигая изнутри на расстоянии, помогая выбраться стражу. Лойоны с ног до головы покрыты панцирями брони, но внутри не защищены от разящей силы исгара: они падали, корчась от жуткой боли, от сжигающей изнутри силы. Ворота почти закрылись. Массивная ржавая клетка ещё немного и захлопнется, поглощая кровавые трупы и… стража.
— Шед, твою мать!
Шед, отбившись от последнего лойона, разбежался, упав, кубарем перекатился, проскользнул под решёткой, что жадно и с грохотом грома пудовой тяжести вонзилась острыми зубьями в камни, едва не зацепив. Шед вскочил на ноги, заслоняясь щитом, ринулся к стражу, пронизывая Маара острым недовольством.
— Какая разница, рано или поздно Ирмус узнает, кто пришёл за ней, — бросил Маар, поднимая взгляд на стены.
Лойоны метались, торопясь вниз.
— Быстрее, — поторопил Ремарт.
Беглецы покинули двор, и уже через несколько ворот оказались на другой площадке, более узкой.
Древний колодец «горло Навриема» вырыт в сердцевине замка — вход в подземный лабиринт. Маар упёрся ладонями в край плиты, закрывающей лаз, навалился, намереваясь сдвинуть тяжеловесную плиту. Шед поспешил помочь, припадая своим весом рядом, толкая, надрывая мышцы. Истана молча стояла неподалёку, озираясь по сторонам. Плита поддалась и наконец съехала, опрокидываясь на землю. Шед спустился первым, нащупывая в тусклом свете провала лестницу. Маар подхватил Истану, придерживая, помог спуститься. Бросив взгляд назад, осмотрел двор: крики с одной стороны, хруст снега с другой — лойоны спешили нагнать. Маар развернулся всем корпусом, спустился по лестнице в стылые недра.
Дно колодца топкое несмотря на то, что поверхность земли на много метров промёрзшая. Незамедлительно ринулись по одному из трёх тоннелей, что венами разносились в разные стороны. Следы оставались от их ног, но вскоре земля под ногами отвердела мерзлотой. Снова поворот, ещё один и ещё, и теперь можно не торопиться — их не найдут. Замок оставался позади. Королевская стража будет до самой ночи обшныривать ходы, а они уже будут далеко отсюда.
Истана, понурая, белая, как полотно, сжавшись, шла быстро, стараясь не отставать от мужчин.
«Ещё немного, потерпи, асса́ру».
Поглотившая темнота растянулась в вечность. Маар зажёг приготовленный Шедом факел, освещая давящие, покрытые серебристым инеем стены и низкий потолок. Шаги гулко отдавались далеко вперёд, обрывались в пропасти туннеля. Прошло ещё четверть часа, прежде чем они свернули в другой ход, примыкающий к рудникам, бесконечно длинный. В этих копях когда-то добывали драгоценные камни, выбрав тут всё подчистую, а ходы так и остались. Маар чувствовал закат, давящий и холодный, чувствовал порывы ветра и приближение бури, но они должны успеть выйти до темноты, до того мига, когда поднимется буран. Путь тянулся бесконечно, пока вдруг не повеяло стынью. По мере приближения к выходу, стены становились неровные, ход сужался, сменяясь скальными породами. Впереди показалась долгожданная пробоина, в ней тускнел холодный свет. Шед двинулся вперёд, проверяя безопасность пути. Снаружи их должны уже ждать лойоны Маара и приготовленные лошади. Подав знак о том, что всё тихо, Шед скрылся в белой пелене пурги. Пробоина врезалась прямо между скал, под слоями заснеженных глыб её с внешней стороны не так просто найти. Двое лойонов во главе с Фолком подвели взнузданных лошадей. Поднявшись в седло, Маар подхватил Истану, посадил впереди себя. Их ждал длинный путь, а асса́ру выглядела слишком изнурённой, к тому же одета легко. Она не стала сопротивляться, хоть пыталась не прислонятся к нему лишний раз. Прикрыв её полами плаща Маар в полной мере ощутил, какой тонкой она стала. Страж гнал прочь лишние мысли, стараясь не думать о том, что с ней было все эти дни. Он узнает обо всём позже, главное, что он вернул её себе. Всадники незамедлительно покинули горный кряж что тянулся в северной стороне Навриема, но всё же он был близко, слишком, чтобы задерживаться. Потому, торопясь, погнали лошадей дальше, углубляясь в скалы, прочь от побережья.
Буря поднималась, и порывы остервенелыми потоками качались и шелестели поверх гряды, что царапала брюхо тяжёлого, испускающего снежную крупу неба. Ночь близилась, ночью все следы заметёт — это хорошо, но с её приближением стихия нарастала и изнутри Маара. Она ширилась сгустком жара, проламывая рёбра, от близости асса́ру, от того, как она теперь, уставшая, измученная, разморённая в его жаре, прижималась спиной к его груди, уставшая бороться с самой собой. Маар стискивал зубы, до боли напрягая желваки, терпя резь в паху.