— Даже если первенец уже у вас под сердцем, я так же обязуюсь взять его под свою опеку. Но это будет нашей с вами тайной.
Фоглат всё продумал за столь короткий период времени нашего знакомства. Конечно, такие люди не упустят своего, обязательно попытаются урвать самый лакомый кусочек. И что самое прискорбное, у него это по большей части получилось.
Я вспомнила слова Тхары, о том, что сам король, может статься так, заинтересуется мной, но похоже, Груива это нисколько не заботило. Ведь если стану женой его сыну Хирсу, этот брак вряд ли можно будет оспорить, и хоть неприятностей у Фоглата прибавится, это он может пережить, потому как выгода для него изо всей затеи будет большая. И он готов побороться. Это было заметно по тому, как алчно горели его глаза, опаляя меня всю. Во рту сразу стало сухо, я взяла стакан с водой и сделала глоток, чтобы хоть немного смочить горло.
— Хорошо, мэниер, я вас прекрасно поняла, — я отставила стакан, всем существом желая поскорее отсюда убраться, а точнее, испариться лишь бы не ощущать въедливый и плотоядный взгляд Груива. Но давать какие-либо конкретные ответы я была не готова, хоть золотая клетка уже плотно захлопывалась. — Мне нужно подумать, надеюсь, вы мне дадите время?
— Конечно, — опершись локтями о стол, чуть наклоняясь, произнёс Фоглат. — До завтрашнего утра, Истана. Завтра за утренней трапезой вы мне дадите свой ответ, хотя, по моему разумению, он обязан быть положительным, — надавил он на последнее слово.
Я быстро облизала губы, вцепившись похолодевшими пальцами в подлокотники, не зная, куда и деться от буравящих голубых глаз Груива.
— В таком случае, позвольте идти?
— Да, — обронил он, отодвигаясь от стола.
Взгляд Груива мгновенно изменился, стал прохладным и отрешённым, как будто только что не случился серьёзный разговор и сделка, а я будто стала ему в один миг совершенно не интересной. Такие люди легко переключаться на другое и дают понять, что есть дела куда более важные, и свет клином не сходится на одной лишь мне, даже если я асса́ру. Это неприятно кольнуло, подстёгивая меня поскорее поспешить убраться от сюда. И когда я вышла, было такое ощущение, что меня грубо поимели, не касаясь при этом руками. По мне стекала грязь, липкая и густая, въедаясь в кожу, проникая в кровь — омерзительное чувство.
За дверью меня ждала Рэви, похоже, она никуда и не отлучалась. Я не стала показывать ей своей растерянности, позволила отвести себя обратно в покои. Я не помнила дорогу, погружаясь всё больше в смятение, очнулась, только когда дверь с глухим хлопком закрылась, обдав мою спину сквозняком.
— Вам что-то нужно ещё? — поспешила обеспокоиться Рэви, всё же считывая моё смятение.
— Нет, Рэви, ничего не нужно, ты можешь идти, — отпустила я служанку.
Она чуть склонила голову и направилась к двери, явно немного медля, видно ждала, что я передумаю. Оставшись, наконец, в желанном одиночестве, я прошла к низкому глубокому креслу, что стояло возле горящего камина — его, похоже, разожгли, когда я была на завтраке у Груива — опустилась в уютную глубину, сложив руки на коленях, уставилась в пол. В голове, как и в душе, творилось ненастье. Конечно, предложение ван Фоглата во многом решает мои проблемы, и, наверное, любая другая на моём месте безоговорочно согласилась бы на такие выгодные условия. Жить при дворе, ни в чём не нуждаться, под защитой — самое главное для женщины, не имеющей ничего в наследстве. Но то, что касалось потомства, вводило в глубокое сомнение. Отдать детей неизвестно, куда, и неизвестно, что их будет ждать… И по коже прокатился мороз от того, что их будущее может быть только одно — роль наложниц для каких-нибудь господ. Выходит, остаётся молиться о том, чтобы матерь Ильнар не послала мне дочерей, но от этой мысли мне разом подурнело, а внутри что-то надломилось от неправильности своего невольного желания. Фоглат обязуется принять ребёнка и от исга́ра. Хотя я надеюсь, что это обошло всё же меня стороной, но как бы я ни верила в чудо, а дни лунной крови не приходили до сих пор, что меня заставило тут же забеспокоиться ещё сильнее. С новым напором нахлынула паника, не оставляя мне выбора. Всё то, что мне предложил хозяин твердыни Энрейд, было для меня спасением, таким освобождением и одновременно безысходностью, что голова кругом пошла от отчаянных метаний, бросая меня то в жар, то в холод.
Неизвестно, сколько я так просидела, пока огонь не стал остывать, а без него в покоях становилось ощутимо прохладнее, да и снегопад прекратился, и мороз явно окреп за стенами, давил. Я бросила в топку заготовленные поленья, поднялась, бессмысленно прошлась по комнате, понимая, что находиться в четырёх стенах невыносимо, но и показываться лишний раз на глаза прислуге не хотелось, впрочем, как и встречаться с домочадцами, да хоть даже с упомянутым Хирсом Фоглатом. Особенно с ним. Пыталась даже представить, как он выглядит, и почему-то думалось, что он — копия отца. Интересно, сколько у Фоглата наследников и есть ли жена? Я ведь совсем не знаю об этом роде ничего, и за завтраком не поинтересовалось, а стоило бы, да так растерялась, что обо всём позабыла.
До самого обеда я так и пробыла в мучительных раздумьях, не находя в себе никакого единого решения, казалось, наоборот, меня будто тянули в разные стороны сомнения, разрывая на части, и усилие объединить всё только усугубляло моё самочувствие. Ко всему я то и дело возвращалась мыслями к Маару, всё ещё не веря в то, что он оставил меня, и злясь беспричинно. И даже обед, который мне принесла Рэви, не вытянул меня из скверного состояния, хоть я и проглотила его весь, удивляясь своему разыгравшемуся аппетиту, который я списала на взбудораженные нервы. И когда служанка собралась уходить, я остановила её, прежде чем пожалела о том, но отступать уже некуда, хотелось хоть что-то разузнать о семействе Фоглат.
— Скажи, Рэви, а Хирс Фоглат сейчас в замке?
Служанка, казалось, побелела немного, но тут же ответила:
— Да, госпожа, Хирс Фоглат и госпожа Дира Фоглат здесь, в Энрейде, молодой господин… как раз спустился в библиотеку…
Рэви отвела разом потускневшие глаза и как-то горько пождала губы, и по этому её жесту можно было понять одно — она тайно влюблена в господина.
А у меня даже ладони закололо от волнения, когда Рэви упоминала старшего сына Груива и, видимо, дочь.
— А вы что-то хотели? — сложив пустые тарелки на поднос, спросила Рэви, и обычно нежный голос её прозвучал бесцветно.
— Нет-нет, ничего, — как можно убедительней заверила я её.
На этот раз Рэви поспешила удалиться, быстро подняла поднос и вышла, больше не обронив ни слова, а я смотрела ей вслед и не понимала, почему Груив, раз его старший сын в Энрейде, отложил наше знакомство. Молодой господин посещает библиотеку, это уже немного утешало. Немного.
Погода давила, отяжеляя голову и всё тело, да и за окном значительно потемнело от набухших низких туч, что нависли над землями Энрейда неподвижными глыбами. Я взяла плед и вернулась в кресло, сев удобно и укрывшись, некоторое время наблюдала за тягуче плескавшимся пламенем, и не заметила, как провалилась в сон, устав верно от собственных ненастных раздумий. Неизвестно, сколько времени я проспала, но разбудили меня посторонние тихие шаги и движение воздуха. Наверное, Рэви уже принесла ужин. Я разлепила веки, пошевелилась, сбрасывая сонливость. Уже порядком стемнело, и угли почти прогорели, погружая меня в глубокий полумрак. Каково же было моё удивление, когда сквозь расползающуюся муть сна я различила мужской силуэт. Мгновенно подобралась вся, сбрасывая густое марево. Мужчина стоял в трёх шагах от меня. Он вошёл почти неслышно, и я конечно не разобрала бы, даже если бы и не спала, глухой звук распахнувшейся двери, что колыхнул тёплый воздух.
Я приподнялась, убирая с себя скомкавшийся во сне плед. Надо же было уснуть прямо сидя?
— Добрый вечер, — бархатный чистый голос пролился по покоям и тут же растворился в полупустых углах комнаты.
Я встала с кресла, плед на спинку, внимательней оглядела бесшумно вошедшего в покои мужчину. Не мужчину, а юношу высокого и стройного. Скользнула взглядом по сапогам из чёрной кожи, по узким бёдрам, едва облегаемым плотной тканью штанов, и выше по не такой широкой, как у Маара, но довольно крепкой груди, по которой струился синий шёлк рубашки.