Как и почему тот сумел увернуться, а точнее просто чуть склонить голову, пропуская шестопер выше, Владимир так и не понял. Быть может, он и сам по неопытности своей метил слишком высоко, но так или иначе, удар его пришелся только лишь по самому навершию шлема-шишака противника, как ножом срезав украшающий его конский хвост. Ремешок под подбородком лопнул, и шлем, кувыркаясь, слетел с головы половчина. А в следующий миг уже готовая к новому, завершающему этот поединок замаху, рука Владимира дрогнула. И замерла. Потому как из-под сбитого его ударом шишака по плечам степняка рассыпались тугие черные косы. Перед ним, с трудом пытаясь восстановить равновесие, стояла девушка. Мертвенно-бледная, с длинной, через всю щеку, набухающей кровью полосой от взрезавшего кожу ремня, взъерошенная, затравленным взглядом взирающая на нависшего над нею врага.
- Девка? - удивленно выдохнул он.
Владимир поудобнее перехватил рукоять шестопера, судорожно сглотнул, но принять какого-либо решения уже не успел. Надвигающийся слева топот копыт заставил его поспешно обернуться и выбросить перед собою обе руки в тщетной попытке защититься от несущейся прямо на него лошади. Удар, мир вокруг него пришел в бешеное вращение и разом, словно отрубили, погас.
***
- Пусти! Пусти меня! Я его...
- Довольно, Юлдуз! - Копты-тархан бесцеремонно выкрутил запястье девушки, вынуждая ее опустить нож, и оттолкнул прочь. - Бой окончен. Лучше иди, помоги Айбару перевязать руку.
Все еще разгоряченная недавним боем Юлдуз, однако, лишь обиженно шмыгнула носом и, гордо вскинув голову, отошла в сторонку. Отвернулась, украдкой трогая расцарапанную в кровь щеку, болезненно зашипела.
- Да чего с этим щенком возиться? - проворчал откуда-то сзади горевавший над остатками ненароком раздавленного в суматохе боя саадака Улаг. - Прирезать его и всего делов.
Сидевший подле него Айбар сильнее стиснул в зубах жгут, которым пытался перехватить окровавленное предплечье, и согласно замычал. Юлдуз только пнула траву мыском сапога. Наклонилась, подобрала с землю свой изуродованный шлем и принялась с досадой вертеть его в руках.
- Болваны! - беззлобно бросил Копты, поддев ногою бесчувственное тело мальчишки-уруса перед собою. - На пояс его гляньте. Серебряный, наборный. Щенок явно не из простых, не слуга какой-нибудь. - Он посмотрел назад, туда, где, потеряно склонив голову, застыл над телом погибшего хозяина вороной второго уруса. - Скорее тот батыр был его слугою. А значит, мальчишка будет стоить доброго выкупа.
- Выкуп - это хорошо, - тут же сменил мнение на диаметрально противоположное Улаг. - Пусть живет. - Он таки оторвал взгляд от смятого ударом лошадиного копыта саадака и посмотрел на юного уруса. - Э! Да я его знаю! - неожиданно вскинулся половец. - Видел в прошлом году, когда мы гоняли к урусам коней на продажу. Это же Ульдемир, сын Ыгор-коназа! - Повернулся к Юлдуз: - Он же еще...
Шлем выпал из внезапно дрогнувших ладоней девушки. Вновь побледнев, словно полотно, она стремительно обернулась к так же одновременно, не сговариваясь, вскинувшимся на нее батырам.
- Что?! - вырвалось у Юлдуз. - Как ты сказал?
***
Сознание возвращалось к Владимиру рывками, будто издеваясь. Ненадолго разрывая мутную пелену перед глазами, и тут же вновь запахивая ее. Первый раз он очнулся вниз головой, перекинутый через спину лошади, мерно покачиваясь в такт неспешному ее шагу. Его вырвало, и он снова потерял сознание. Во второй раз он продержался уже чуть дольше. Его пленители даже успели заметить, что парень пришел в себя. Один из них подъехал вплотную и, приподняв голову юноши за волосы, попытался было влить ему в рот что-то из своей баклаги. Но от резкого движения вверх у Владимира все поплыло перед глазами, и он обмяк прямо в руках у выругавшегося степняка.
Вновь он пришел в себя только, когда его бесцеремонно сгрузили с лошади, едва не швырнув ей же под копыта, и волоком, как кутенка за шкирку, поволокли куда-то по земле. Прежде, чем за ним запахнулся полог шатра, Владимир успел с содроганием осознать, что находится в самом сердце гудящего, словно улей, половецкого лагеря. А затем его бесцеремонно уронили на пол лицом вверх.