Владимир встрепенулся, будто пойманная в силки птица. Но сзади его так же стиснули за плечи стальною хваткой крепкие мужские руки, и уклониться от уже коснувшегося трепещущих ресниц лезвия ножа не было решительно никакой возможности. Взгляд юноши в отчаянии метался от молча, со странной усмешкою наблюдающего за происходящим хана, к аж закусившей губу от возбуждения девчонке перед ним и назад. Дыхание перехватило, не было даже сил, чтобы просто взмолиться о пощаде. И лишь когда острие ножа замерло на расстоянии не больше толщины человеческого волоса от бешено вращающегося глазного яблока княжича, в лице половчанки что-то резко переменилось. Клинок у нее в руке крутанулся, перевернувшись другой стороной, и коротко чиркнул сверху-вниз по щеке парня. Владимир вскрикнул от обжигающей боли, а девчонка, подавшись вперед, жадно вывалила язык и провела им по разрезу, слизывая пунцовые бисеринки крови.
- Шрам за шрам, - неожиданно томным голоском и на удивительно правильном русском языке промурлыкала половчанка, отпуская волосы юноши и заглядывая ему прямо в глаза. - Так будет честнее, муж мой, - улыбнулась она, облизывая покрытые алыми разводами губы.
Владимир удивленно моргнул:
- Что?
Раздался оглушительный хохот Кончака, и юный путивльский князь перевел ничего не понимающий затравленный взгляд на хана.
- Ты забыл, Ульдемир-оглан? - Тот с укором покачал головой. - Мой маленький подарок, что я привез тебе в Путибль пять лет тому назад? Правда, подарок с тех пор тоже немного вырос. - Расплылся в довольной улыбке. - И отрастил острые зубки.
Княжич вновь повернулся к ехидно усмехающейся девчонке перед ним:
- Так ты... - начал было он.
- Твоя судьба, муж мой, - прервала его та и снова потянулась языком к его окровавленной щеке. - Твоя нареченная, мой господин.
Цена власти (сайд-стори)
Июнь 1185 года
Круг батыров шумел и гудел, словно потревоженный улей:
- На Куреск!
- На Путибль!
- Не хотим на Переясляб!
Восседавший на белой кошме в центре небольшой утоптанной площадки Кончак играл желваками и, чеканя каждое слово, упрямо гнул свое:
- Я. Сказал. Мы. Идем. На. Переясляб!
- Наш хан с возрастом ослабел умом? - насмешливо выкрикнули из колышущейся вокруг толпы беков и заслуживших право на участие в круге простых батыров. - А может, и не только умом?
Кончак резко обернулся, ища глазами наглеца.
- Араз, - негромко, но так, что гул вокруг разом несколько стих, обратился хан к дерзкому, - ты смеешь оспаривать мое право принимать решения?
Названный Аразом воин переглянулся со стоящими рядом товарищами, ища у них поддержки, и, нервно облизнув губы, все же шагнул вперед.
- Нет, мой хан, - покачал он головою. - Но батыры не понимают, почему они должны идти на Переясляб и могучие курени каганов Куябы, когда Куреск и Путибль стоят беззащитные после гибели своих батыров?
- Я уже объяснял, - Кончак на миг устало смежил глаза. - Затем, что мы не шакалы, ищущие только больную иль раненую дичь и, поджав хвост, трусливо бегущие от круторогого тура. Не время для простого грабежа, когда на нас лежит долг отомстить за павших этой зимою на Хороле батыров!
- Красиво говоришь, хан, - не унимался Араз. - Но ты ешь и пьешь с золотой посуды. Скачешь на хорезмийском аргамаке. И каждую луну нежишься в объятиях новой рабыни. А батыров хочешь лишить права обогатиться без лишнего пролития крови? Разве оставшиеся в Куреске и Путибле золото и женщины тех урус-батыров, что мы побили на Каяле, не законная наша добыча? Почему мы должны довольствоваться лишь тем, что урусы сами принесли в наши степи? Почему бы нам не забрать и то, что они оставили дома, уходя? А потом уж можно и на Переясляб, если тебе так хочется! - подбоченившись закончил свою речь половец. Окружающие его батыры одобрительно загудели.
Кончак с хрустом стиснул кулаки, повел плечами и медленно, будто вырастая из земли, поднялся с кошмы. Беки и батыры вновь смолкли. Даже Араз невольно отступил на полшага.
- Араз, - вкрадчиво начал Кончак, - ты возомнил себя ханом? Ты не только оспариваешь мои решения и предлагаешь собственные, но и снисходишь до того, чтобы в великодушии своем бросать мне кость, словно собаке?
- Нет, - немного неуверенно начал батыр. Взгляд его метнулся в сторону, туда, где в отдалении восседали Гзак и его беки, присутствовавшие на совете родственного огуза как почетные гости. Кончак хмыкнул про себя - он и не сомневался в том, кто стоит за происходящим. - Но в кругу батыров все равны! Власть хана не безгранична. Он не может не прислушиваться к мнению других членов огуза.