- Не преувеличиваешь ли ты значение Переяславля, хан? - с сомнением в голосе поинтересовался Игорь.
Кончак лишь грустно улыбнулся в ответ.
- Ты не знаешь, коназ, какие песни до сих пор поют у нас в степи о подвигах батыров времен Боняка, Тугор-хана и деда моего Сары-хана! Громивших курени каганов Урусии и доходивших до стен самой Куябы! - Он с тоскою во взгляде обвел царившее вокруг запустение. - О той поре, когда род мой владел в этих краях городами и крепостями, виноградниками и пашнями... - Ненадолго замолчал, затем, чуть поведя плечами, продолжил: - Пока не пришли ваши батыры и не сравняли все это с землею. А потом еще раз. Пока ханы не бежали прочь из степей Бузуга. А уцелевшие жители не покинули пепелища и не ушли, кто в Урусию, а кто в Аланию...
- И ты веришь, что все это можно вернуть? - Новгород-северский князь удивленно покачал головой.
- Нет, - отрезал хан. - Но всегда можно создать что-то новое. - Он устремил на князя пристальный немигающий взгляд. - Нечто сильное, крепкое. Что заставит считаться с собою всех окрест. От Итиля и до Трулла, от Куябы и до Кустадинии.
Игорь недоверчиво усмехнулся.
- Ты возомнил себя вторым Александром Великим, хан?
Кончак снисходительно улыбнулся в ответ:
- Нет, коназ. Я тщеславен, не спорю, - развел он руками, словно извиняясь. - Но я не глуп. И я уже достаточно стар. Мне не пройти тропою Искандера Двурогого. Подобные ему не возникают на пустом месте. Они стоят на плечах тех, кто подготовил их пришествие. Кто выковал тот меч, что в их руках сокрушит народы и царства...
- Ты готовишь почву для своего сына, - догадался наконец Святославич. Кончак молча кивнул в ответ. - Ты хочешь, чтобы он объединил под своею властью все колена вашего народа. - Игорь задумчиво устремил взгляд в огонь. - Прости, хан, но я не могу пожелать тебе в этом удачи.
- Я никогда не полагался на удачу, - пожал плечами Кончак. - Я всегда подчинял ее своей воле. - Внезапно скривился. - Или же она подчиняла меня себе.
- И все-таки, - с нажимом проговорил князь, - зачем тебе эта встреча? Именно здесь и сейчас. Зачем так рисковать, оставлять свои полки и являться лично? Просто чтоб перемолвиться со мною парой слов?
- А почему бы и нет? - хмыкнул хан. - Да заодно лично проследить, что задуманное мною осуществилось. Ты жив и здоров, и уже в двух шагах от дома.
- Но мой сын... - начал было Игорь.
- А также твои брат и сын другого твоего брата, - Кончак прервал его на полуслове, - останутся пока у меня. И сын твой, как и уговаривались мы пять лет тому, возьмет в жены мою дочь. Как только я буду уверен в крепости их брака - когда Ульдемир-оглан сделает Юлдуз-бике ребенка - он сможет вернуться к тебе. С женою и ребенком.
Игорь улыбнулся одними только уголками губ:
- Ты таки добился своего, хан. Породнился с Рюриковичами.
- Да, - серьезно кивнул Кончак. - Вы, урус-коназы, так долго и так старательно обходили стороною наш огуз. Должно быть, в память о моем славном деде!
- Но что тебе даст союз с князем новгород-северским? - недоуменно фыркнул Святославич. - Тебе бы метить в родичи к великому князю киевскому.
- Так твой огуз, коназ, Олаг-оглы, сейчас в большой силе, - медленно, словно втолковывая ребенку, начал хан. - Твой старший родич Святосляб - первый из каганов Куябы. А ты сам однажды станешь коназом Чурнагива. Быть может, и внук мой когда-нибудь. К тому же, - Кончак вольготно откинулся назад, - в аманатах у меня твои брат и сын брата твоего. А значит, я еще долго могу не опасаться появления ваших куреней в своих степях. Да и Святосляб из Куябы поостерегется рисковать жизнями младших родичей своих. - Довольно осклабился. - Вы не тронете меня, коназ. Даже в отместку за то, что учинили мои батыры в эту луну под Переяслябом. Стерпите. Зубами скрипнете, но стерпите. А я, тем временем, продолжу сжимать народ свой в кулак. - Хан внезапно резко поднялся с земли. - Но довольно, коназ. Ночь коротка, и она уже перевалила за середину. А путь до Харка тебе еще не близкий. - И, повернув голову куда-то в сторону, отрывисто позвал: - Товлыз!