Владимир опасливо покосился на отца, но взгляд того красноречивее любых слов предупреждал его поостеречься и дальше вести себя повежливее с важным гостем. А потому он лишь досадливо потер затылок и исподлобья уставился на продолжающего улыбаться хана.
- А ведь у меня для тебя кое-что есть, молодой коназ, - Кончак добродушно кивнул и, покосившись куда-то вниз и за спину, позвал: - Юлду-у-уз.
Маленькая, выглядывающая из отороченного рыжей лисицей рукава, ладошка легла на ножны отцовской сабли. Затем показалась островерхая, синяя, с белой аппликацией и шитая золотой нитью войлочная шапка с лисьим же околышем. Сверкнули живые черные глаза. Раз-другой хлопнули ресницы, и владелица их вновь поспешила скрыться за спиною хана.
Кончак вновь рассмеялся, обернулся и, поймав негромко пискнувшую девочку за ворот теплого богато расшитого халата, твердой рукою представил ее пред очи новгород-северского князя и его сына.
- Моя дочь, - гордо сообщил хан. - Юлдуз.
Он отпустил воротник дочери, и та, ойкнув, принялась одергивать халат и поправлять чуть сбившуюся на лоб шапочку.
- Вот и замечательно! - Игорь поспешно хлопнул обеими ладонями по подлокотникам и рывком поднялся из кресла. - Приветствую юную хатунь. - Князь шагнул было к девочке, но та испуганно отшатнулась от него, впечатавшись спиною в стоявшего позади отца. - А это, - он притянул к себе княжича и легонько подтолкнул его в сторону девочки, - мой сын Владимир.
Дети молча замерли друг напротив друга. А затем, не сговариваясь, одновременно подняли вверх головы, вопрошающе уставившись на своих отцов. Мол, и что дальше?
- Э-э-эм, - растерянно протянул Игорь Святославич. - Думаю, нам с тобою, тестюшка, лучше ненадолго оставить их одних, - нашелся он. - Без нас, взрослых, дети быстрее сойдутся. - Посмотрел на сына. - Владимир, будь гостеприимным хозяином. Помни, что ты теперь князь путивльский. - И внезапно закончил: - Поиграйте во что-нибудь с Юлдуз.
Мальчик озадаченно уставился на отца, но тот уже перевел взгляд на хана:
- А нам с тобою, тестюшка, тоже найдется, что обсудить, пока дети тут знакомятся. - Кивнул в сторону выхода на гульбище. - Тут прекрасный вид на город. Давай прогуляемся.
- Как скажешь, коназ, - усмехнулся Кончак и двинулся следом за Игорем.
Уже проходя мимо Владимира, он на мгновение остановился и, положив тому руку на плечо, вновь подмигнул мальчишке, быстро прошептав:
- Будь осторожен, Ульдемир-оглан. - Прицокнул языком, покосившись на свою дочь: - Горячая кровь! - И с этими словами скрылся на гульбище.
Владимир проводил хана взглядом и повернулся к своей наречённой невесте, продолжающей молча, из-под сползшей почти на нос шапки, изучать жениха. Повисла напряженная тишина.
- Кхм! - наконец, не выдержав, кашлянул княжич. - Так ты, - он подался чуть вперед, - Юл... как там тебя?
Ответом ему была тишина да пристальный немигающий взгляд.
Мальчишка почесал в затылке. Ткнул пальцем себя в грудь и громко произнес:
- Владимир!
Палец уперся в грудь девочки.
- Юл... дыс?
Тишина.
- Ты вообще по-русски понимаешь? - требовательно поинтересовался Владимир, беря девочку за рукав и пытаясь легонько ее встряхнуть.
Внезапно оживший взгляд пронзительно-черных глаз метнулся к руке мальчика, затем к его лицу, а в следующий миг острый мысок сапожка вонзился прямо под колено не успевшего ничего сообразить княжича. Владимир вскрикнул, запрыгал на одной ноге, и столь же стремительный, как и предыдущий пинок, удар маленького кулачка прямо в лоб с легкостью опрокинул его на пол. Неуловимо преобразившаяся хатунь горделиво подбоченилась, высоко вздернув носик, и, старательно подбирая слова на незнакомом языке, выговорила не иначе как заранее выученную фразу:
- Не твоя пока. Не замай!
Урок (сайд-стори)
Все когда-то происходит в первый раз. Всему необходимо учиться. И тому, как отнимать человеческую жизнь, тоже.
Май 1185 года
Тысяча Стрел - обычай древний. Как само Вечное Небо, что простирается над Великой Степью. И столь же безжалостный.
- Почему я должна это делать? - угрюмо поинтересовалась Юлдуз, исподлобья глядя на отца.
- Потому, что они уже мертвы.
Кончак равнодушно скользнул взглядом по двум человеческим фигуркам, корчащимся на земле в десятке шагов от замерших в седле хана и дочери. Мужчина и женщина. Оба прикованы за одну ногу длинной, изрядно проржавевшей цепью к невысокому толстому столбику коновязи. Земля вокруг них обильно истыкана стрелами и забрызгана кровью. Взрыта и перемешана несчастными в отчаянных попытках уклониться от жалящей смерти. Впустую. С дюжину стрел таки нашли свою цель. И если мужчина с пронзенными сразу в пяти местах ногами и торчащей навылет в правом предплечье стрелой все еще пытается, помогая себе одною рукой, ползти по ставшей для него теперь едва ли не всей жизнью алой борозде вокруг коновязи, то женщина, пригвожденная стрелою в раздробленной голени к земле, лишь громко и прерывисто дышит, скорчившись в позе зародыша и держась обеими ладонями за древко в левом боку. Густая темная кровь толчками пробивается меж перепачканных землею пальцев.