Рута и сама немного переживала – всё-таки первое самостоятельное задание! – но сомневаться в себе другим не позволила. Уставилась на гонца с вызовом, а когда тот отвёл взгляд первым, удовлетворённо улыбнулась и опять впилась зубами в пирог.
Тавр от спутницы не отставал. Быстро покончив с куском поросятины, нагрёб себе на тарелку рыбы, а после счёл нужным прервать затянувшуюся паузу:
– Излагай, мил-человек, не сомневайся. За подмогой ведь явился, а не чтобы поломаться и уйти обратно.
И бородач сдался. Откинулся на спинку стула свободней и заговорил вполне мирно:
– Деревней Усмановка стала потом, сначала в лесу прятался зажиточный хутор, хозяином которого был мой отец Усман. Вернее наш общий отец, ведь Усман породил внушительное потомство – четырнадцать сыновей и восемь дочек от первой жены, да семеро ребятишек от второй. Те уже сплошь мальчишки.
– То есть двадцать девять детишек? Силён! – чуть не подавился жареным линём Тавр. – Если каждый из отпрысков поставит отдельный дом, действительно получится целая деревня!
– Так и случилось. И если бы у отца не померла и вторая жена, моя мамка, деревня стала бы ещё больше, – вдруг невесело усмехнулся бородач. – Сам-то я не помню, маленький был, только сказывают, мамка проявила непокорность. Принялась после заката убегать от Усмана и прятаться в лесу. Вот медведь и задрал…
– Повезло несчастной с мужем, – произнесла Рута очень сухо.
Бородач, уловив в её голосе осуждение, сделал неуклюжую попытку оправдать родителя:
– Отцу тогда пошёл всего лишь пятый десяток… Сил ещё ого-го и без жены никак... Но в третий раз отец жениться не стал, поэтому остальные его дети байстрюки. Мы с ними не знаемся.
Тавр всё-таки подавился и раскашлялся. Потом решительно отодвинул от себя миску с рыбой, которая стараниями рассказчика вставала поперёк горла.
– И от кого же чадолюбивый батюшка прижил незаконнорожденных? – прохрипел Тавр, постучав перед этим себя кулаком по груди.
– От наёмных работниц, которых специально иногда привозили в Усмановку. А когда пузо у баб начинало лезть на нос, их отправляли восвояси. С небольшим вспоможением.
– И никто из родни тех женщин сластолюбца оглоблей не усовестил? Или нарочно сирот безответных подбирали?! – опять не стерпела Рута и на этот раз так гневно сверкнула глазами, что бородач шарахнулся и уронил стул. Теперь он оправдывался стоя:
– Я отцу не судья, хотя, конечно, блуд есть блуд… И байстрюков опять же жалко, мало ли как у кого сложилась жизнь… Правда, о законных своих детях наш отец всегда заботился хорошо. Поэтому никто сроду из родной деревеньки не уезжал, и она стала потихоньку разрастаться, когда все принялись жениться и выходить замуж. Будущих снох сватали по всей округе и те, как положено, приходили жить к мужьям, ну а дочкам отец нарочно отыскивал примаков. Пусть некрасив или беден, лишь бы согласен навсегда поселиться в Усмановке. А примакам разве плохо? Как и всякой отделившейся семье, ему с женой всем миром строили дом и скидывались на обзаведение хозяйством.
– Деревня родственников, значит, – пробормотала Рута. И добавила немного насмешливо: – Ты садись, гонец, садись. Вижу, рассказ твой ещё долгий.
Бородач кивнул, но на этот раз устроился поближе к Тавру. Потом опять монотонно загудел в бороду:
– Когда отец немного сдал по возрасту, теперь ему уже семьдесят пять годков, снохи затеяли раздор. Дескать, им скучно! Ни к родне собственной в гости съездить, ни к себе её пригласить, не говоря уж о поездках на ярмарки и других развлечениях. Даже торговцы с товаром приезжают в Усмановку лишь три или четыре раза за год и только по разрешению нашего отца. Который по-прежнему безраздельно правит деревней и не желает перемен.
– И чего? Снохи победили? – заинтересовался Тавр, в то время как Рута принялась потихоньку злиться. Бородач много откровенничал, но всё никак не переходил к сути дела, ради которой явился в обитель.
Вот и теперь взялся отвечать на вопрос Тавра не коротко, а пространно:
– К этому я и веду. Не добившись послаблений от непреклонного свёкра, снохи принялись интриговать меж собой, и довольно дружная прежде деревня погрузилась в склоки. Мужья же перевоспитать скандалисток не сдюжили. Особливо те, что сластолюбием удались в батюшку. Были от своих жён сильно зависимы.
– Тогда как к вам попала икотка, если никто из деревни не выезжал, и к себе вы тоже не пускаете? – вмешалась Рута, чтобы направить, наконец, разговор в нужное русло.