А вот вернуть человеческий облик Тавру (и, желательно, прежний добродушный характер) предстояло ей самой. Кстати, у зачарованного напарника совершенно другая внешность, не как у скользких и безносых шайтан-мужиков. В основном Тавр отрастил вытянутый вперёд нос и опушённые шерстью уши, неужели после обращения в волколака тяготеет к образу волка?
«Ну а если расколдовать самостоятельно не получится, повезу его в Орден, к Альдоне и Позёмке, – размышляла Рута, прислушиваясь к далёким воплям несчастных, которых Тавр гонял уже где-то за развалинами. – И, так и быть, не стану сказывать невесте, чем её ладушка на чужбине занимался. Ты глянь какой проныра – объявил хорошей девушке что её недостоин, и отправился искать плохих!».
Глава 17. Чумной Приют
Сквозь небольшое окошко в комнату смотрела ночь.
В ночи, ничуть не скрываясь, колыхался белый призрак и без устали махал просвечивающей ладошкой. Рута, задумчиво расхаживая по комнате, уже в который раз натыкалась на него взглядом и невольно вздрагивала – призрак распахивал перекошенный угрозой рот и растягивал его до жутких размеров. Руту это нервировало, хотя опыт и нюх ворожеи говорил – под окном вовсе не беспокойный дух. Просто пугает здешнее болото, обильные испарения которого весьма причудливы.
Спутник ворожеи Тавр, сидевший на лавке в той же комнате, в какой-то момент встал и захлопнул ставни. Затем опять уселся и о чём-то задумался. А Рута всё продолжала мерить шагами комнату в доме на болоте.
Ш-ш-шшшшш – шипел за стенами ночной ветер, холодные порывы которого выстуживали приютившее их, довольно ветхое жильё.
А, может, то был вовсе не ветер. Не потому ли в однообразном угрожающем звуке порой слышался шёпот и тихие смешки?
– Рута, вокруг кто-то бродит? – всё же рискнул отвлечь напарницу Тавр. – Или мнится от этого мерзкого шипения?
– А? Да, бродит. Разная мелкая шушера страху нагоняет… – рассеянно отозвалась ворожея. – Ничего пока не спрашивай, ладно? Хочу ещё подумать…
Это было самое странное место, в котором спутникам, воину и ворожее Ордена Всезаступников, пришлось побывать. На картах, первых помощниках в длительных путешествиях, поселение не значилось. Было просто частью огромного болота, на краю которого расположилась уже не призрачная, старинная деревушка Болотня. И однажды оттуда в Орден пришёл человек.
Он притопал усталый и пропылённый дальней дорогой, назвался Азеем и поведал историю о странной пропаже, случившейся в одну ночь. По словам гонца, мужское население родной деревни исчезло почти полностью, включая дряхлого старика Шума и шестилетнего Гридю. Остались лишь он, Азей, да два младенца, нагулянных неизвестно от кого раньше вполне скромной вдовой.
–Пожалуйте, заступнички, к нам в Болотню мужиков выручать! – взывал Азей, не сводя умоляющих глаз с Магистра и Альдоны. – В ту самую ночь я у свата на хуторе гостил, явился наутро домой – а по всем дворам бабы голосят! Помощи просят-требуют, а как мне одному соседей и товарищей сыскать? И за что такое наказание, всегда у нас было тихо, спокойно!
– Думаешь, пропавшие люди ещё живы? – задал Азею вопрос Магистр.
– Так ни косточки обглоданной, ни кровиночки, ни следов борьбы!
– Не могли они сговориться и просто уйти? – взялась расспрашивать и Альдона.
– Без меня сговориться? – обиделся гонец из Болотни. – А ещё бросив хозяйство, без припасов и в одном исподнем?
– А раньше в вашей округе люди пропадали? – продолжала допытываться главная ворожея.
– Чтоб уж до смерти пропасть бывает редко, однако при болоте и при лесе живём. Кикимора, чтоб ей пусто было, может в трясину подтолкнуть. Или лесавка, ежели кого невзлюбит, куда-нибудь завести. Очнёшься – а до Болотни о-го-го сколько шагать. Зато уж и задобрить лесавку проще простого. Принеси ей, вишь, варёное облупленное яйцо и положи с поклоном на пенёк. Яйца она, лешачья дочь, как и батя, пуще всего уважает…
– Да-да, понятно, – прервал Магистр ненужное пустословие, – до смерти, как ты выразился, люди у вас редко пропадают. А не до смерти пропадали?
– Каких сами не хоронили, пока в живых числим, – поник головой Азей. – Племяш мой единственный, Март, две зимы как пропал, и было парню всего-то семнадцать. С приятелем своим, вишь, сгинули, с Яськой, они и одногодки, и вообще не разлей вода. Вечно этой парочке, куда люди не суются, словно мёдом было мазано, так вместе и… Но мы всё ещё надеемся!
– И правильно, – кивнул Магистр. – Кроме них пропавшие были? Раньше, не сейчас.
– Из народу больше никого, вот скотина да, так при болоте и при лесе живём, – повторил Азей видно любимую присказку. – Ещё собаки в последнее время куда-то всё деваются, замучились новых заводить. Может их какая тварюга из болота распробовала и теперь потребляет… да тьфу на собак! Мужиков-то наших и сынов с внуками отыщите? Помогайте, заступники, пропадаем!