Болтая ложкой в грибной лапше, Рута так и эдак перебирала в уме слова единственной свидетельницы. Ладно бы "глазища горят и когти железные" – тогда, возможно, действительно откопавшийся упырь. Ногти, конечно, не железные, просто длинные и чёрные от земли. Неприятное соседство для живых, но не такая уж большая редкость. Но почему "на ногах – лапы звериные"? И такое странное для упыря поведение: не таскаться к живым изредка, подкарауливая добычу по одиночке, а нагло умыкнуть разом около трёх десятков человек? Из собственных домов, где крепкие засовы и довольно большое количество домочадцев? Почему парнишка вообще стал упырём? Или старушка, якобы узнав "покойника", всё-таки ошиблась?
– Хозяин, помнится вы говорили, что Март и Ясь вечно куда-то лезли. А колдуны у вас в округе не помирали?
– Нет, господарыня! Узнай мы о колдуне, мигом бы в Орден донесли!
– Ну а живые мертвецы не откапывались? – продолжала выспрашивать ворожея.
– Этих бы и сами за милую душу укокошили. Всего и делов – башку отрубить и сухожилия под коленками подрезать, – горячо уверил Азей.
– Тогда хорошенько подумайте и скажите – нет ли в округе чего-нибудь необычного? Или было когда-то раньше, а люди помнят до сих пор? О чём рассказывают детям страшные сказки?
– Мы при лесе да при болоте, у нас кикиморы и лесавки… – завёл знакомую песню Азей.
– Чумной Приют! – решительно перебила мужа до сих пор молчавшая жена.
– А ведь точно! – хлопнул себя по лбу мужик и принялся рассказывать:
– Давным-давно, более сотни лет назад, а кто-то говорит, что и раньше, посередь нашего огромного болота люди обнаружили настоящий, не травяной, пусть и не очень большой остров. К которому можно было подобраться на лодке-плоскодонке, если только знать, куда плыть, но имелись некие вешки. Правда сначала люди обнаружили в глубине болота пару дюжин невиданных для этих краёв деревьев – они возвышались над болотной жижей на толстых корнях, торчавших наружу. У деревьев была чёрная кора, голые ветви, а за толстенными стволами притаился тот самый остров, весь застроенный странными домами. Я, конечно, сам не видал, старые люди так рассказывали, – надумал пояснить Азей.
– Да поняли мы. Продолжай, – поторопил рассказчика Тавр и тот опять заговорил:
– Выглядели дома как островерхие узкие башенки, по одной комнатёнки одна над другой. Видимо им там негде было строиться, даже расстояние между домами малюсенькое, а огородов, хлевов и курятников вовсе нет. Чем обитатели острова жили неизвестно, разве что питались с болота птицей и мелкой рыбёшкой. Но никого из тамошних жителей приплывшие к островку не встретили. Те куда-то разом подевались, причём домики-башни заброшенными не выглядели. Лично я бы в те дома ни в жизнь не полез! Развернул бы лодку и уплыл прочь, – опять решил высказаться Азей.
– А те люди, бедняги, полезли, – вздохнула и пригорюнилась вдруг его жена. Но муж строго на неё посмотрел и опять стал рассказывать сам:
– Те, которые нашли остров, просидели на болоте два дня. Пошарили по брошенным домам, подъели взятые в дорогу припасы и, так и не дождавшись хозяев и вернулись домой. Не в Болотню, в другую деревню, которую через самое малое время посетила тяжёлая болезнь. Потом она расползлась по всей округе и была названа болотной чумой. Притащившие чуму люди заболели и умерли первыми, испытав жестокие муки и претерпев ужасающие перемены в обличии.
– Кто-нибудь помнит какие? – заинтересовалась ворожея.
– Ещё как, настолько народ был перепуган! Якобы в первую очередь зачумлённым стал ненавистен дневной свет, и они полезли прятаться по погребам. Там лежали пластом, испытывая страшную слабость и всё равно отказывались от воды и пищи. Потом впадали в беспамятство и начинали сильно распухать, превращаясь во что-то бесовское. Раздувшаяся багровая туша уже не походила на человека, а ступни и кисти рук отчего-то становились угольно-черными. И, под самый конец, туша трескалась и просто растекалась зловонным студнем!
– Да уж! – содрогнулся даже много чего повидавший Тавр, поездивший по свету больше, чем его напарница. А Азей тем временем продолжал рассказывать:
– От первых заболевших немедленно заразились их родичи, друзья и просто любопытные, которым захотелось когда-то послушать рассказ об острове на болоте. Кто-то попытался от болезни сбежать, но она настигла и на новом месте. Вскоре копали могилы уже в пяти зачумлённых деревнях, а их угрюмые жители прикидывали, не приготовить ли могилку и себе. Загодя, всё равно конец один. Но милостивый Род вдруг дал отчаявшимся надежду! Совершенно неожиданно среди заболевших оказались выжившие! У некоторых раздувшихся туш через кожу пошёл удивительно обильный пот, в котором тела лежали, как в луже. Вскорости к таким возвращался прежний вид, могли опять пить и есть, а почерневшая кожа обратно светлела. Вот только башка после перенесённой болезни уже была набекрень. Полоумные не захотели больше работать и опять полезли по погребам. Отсиживались там целыми днями, а по ночам шарили по соседям и тащили всё, что плохо лежит. В основном съестные припасы. При этом переболевшие не чурались заразных, даже добровольно взялись за ними ухаживать. И тогда народ решил – раз зараза явилась из болота, следует туда же её и отправить! Собрали больных по всей округе, сгрузили в большие лодки, за вёсла которых посадили выживших. Оттолкнули страшный груз шестами подальше от берега и принялись в панике ждать – а ну как безумные повернут обратно? Но обошлось. Гребцы налегли на вёсла и погребли куда-то вглубь болота.