Хотела уже войти в дом, но увидела свои ноги. Было жаль пачкать пол, и я уселась на ступеньки. Рядом с обеспокоенным видом замер сосед.
— Вода из колодца. — Коротко попросила-приказала я.
Тот притащил снятое с крюка ведро.
— На меня лей.
Ведерко было небольшое. Литров на пять хорошо если. Но пролилось на меня благодатным потоком. «Вода, дай мне сил, умоляю» — почти прошептала я, в тот миг, пока поток летел от ведра до моей головы. И почувствовала как в меня вливаются силы, пока вода текла по телу. «И ноги помой, ну пожалуйста!» — намного веселее попросила на последок я, и стекающая с меня вода собралась на ступнях и голенях. Долго там крутилась и наконец-то опала на ступени.
Сосед смотрел круглыми глазами.
— Ноги грязные? — Через несколько минут спросила я соседа, когда окончательно пришла в себя.
Тот растерянно кивнул.
— Тащи еще ведро, садись на мое место и стаскивай сапоги. — Распорядилась я, а сосед послушно зашагал к колодцу. Как только он уселся, я мысленно попросила вымыть соседу ноги, чтобы ее же труд не портить. Над его лапищами стихия трудилась очень долго.
Сосед удивленно пялился на то, как совершенно без его участия, ноги становятся естественного цвета.
— Ты что же ко мне нечисть привлекаешь? — Сипло поинтересовался мой благодетель.
— Да брось ты! — Хихикнула я. — Не хочу, чтобы ты на чистый пол грязными ногами становился. Вот увидишь, недели не пройдет, цвет ног станет прежним.
Мы зашли на вычищенную кухню. Хотя комната оставалась неуютной и необжитой, дышалось несопоставимо легче. С удовольствием вдохнув полной грудью, я принялась перебирать богатства, выволоченные из шкафов, с полок и прочих мест хранения утвари. Обколотые, со слоем копоти в сантиметр, горшки тут же были признаны неприемлемыми для применения в доме и были выставлены на улицу, справа от крыльца. Появилась у меня мысль выращивать в них зелень. Более или менее целые и чистые горшки ушли на поверхность печи.
Пока я перебирала остальные, Гант переставил их на полку. Я это заметила, но поправлять не стала.
Кружки все были глиняными и, с учетом всего, что я знала о такой посуде, уже непригодными к использованию по прямому назначению. Но почему-то, все не обколотые я оставила.
Приборы были латунные — тяжелые, грубые и неудобные. Они отправились к «садовым» горшкам. Тарелки тоже были глиняные, необожженные. Не обколотые — на полку, обколотые — под крыльцо.
— Нужно затащить сюда ткани с улицы. — Попросила я мужчину.
Все найденные в доме тряпки отправились в утиль, то есть аккуратной горкой сложены слева от крыльца. Применение им одноразовое.
Огромный тюк просунулся в проем, пободался с ним и в итоге рухнул на пол; сверху рухнул Гант.
Я хотела было шагнуть к нему, но не смогла — все пространство оказалось заставлено и завалено новыми и старыми вещами.
— Иди домой, Гант. — Улыбнулась неловко пыхтящему мужчине. — Ты не против, если я обращусь к тебе через несколько дней?
— Обращайся, конечно. — Тот тоже улыбнулся, поднялся. — Темной ночи. — И ушел.
Я осталась одна на кухне.
Хотелось отдохнуть хоть часок, тем более, что начало вечереть, но надо было хотя бы проход на кухне разобрать до остальных помещений и перекусить.
С такими мыслями я, аккуратно переступая, через все расставленное и разложенное на полу, добралась до лестницы, поднялась на второй этаж и легла на кровать.
Глава 3
Я буквально моргнула, как мне показалось, но когда открыла глаза, на улице был яркий солнечный день, а в дверь кто-то явно давно стучал.
Спускаться было просто невыносимо лень, но все же, пересилив себя, отправилась открывать. Полагаю, вид мой был далек от опрятного и дружелюбного: помятое грязное платье, сама грязная, толстая, волосы всклокочены, лицо, наверняка отекло.
— Ты куда пропала?! — На весьма истеричной ноте громко спросил меня Гант, параллельно ощупывая меня.
— В смысле? Отдохнуть пошла, да видно, заспалась. — Сипло ответила я и поняла, что дико, просто зверски хочу пить и справить нужду.
— На четыре дня?! — Рявкнул сосед.
— Как четыре дня? — Совсем севшим голосом переспросила я, придерживаясь за косяк.
— Я все ждал, когда ж ты со двора добро свое заберешь, — он кивнул себе за спину, — а ты даже не вышла ни разу. — Что с тобой случилось? — Уже спокойнее проговорил он, продолжая при этом тревожно заглядывать мне в глаза.