В конечном итоге, я просто отправилась спать пораньше. Проснулась я ни свет, ни заря и тут же пошла умываться и завтракать. В моем зеркале отразилась прыщавая моська, которую я поспешила умыть ромашковой водой.
После завтрака и бесплотных попыток придумать себе занятие, я отправилась в город. Гулять. Рынок новым не удивил, но он и не был моей целью. Я его пересекла (по дороге заказав доставку дров ко мне) и оказалась в центре города: домики с лавками на первом этаже, на улице, которая упиралась в здание городской ратуши. Перед этим зданием была кругла мощеная площадь, от которой лучами расходились улицы. В центре площади была беседка с некоторым количество вазонов с цветами, с крыши спускался текучий плющ. Вокруг площади нашлись аккуратные (и грязные) лавки, на которые садиться я поостереглась.
После осмотра окружения я, наконец, обратила внимание на прогуливающихся тут горожан. Мужчины в строгих черных или серых сюртуках вальяжно выгуливали дам в пышных платьях, с тяжеленными многослойными юбками и тугими корсажами, тканевыми на вид, помахивающих зонтиками, в шляпках с вуалетками на высоких прическах. От лица первой дамы, которую захотелось рассмотреть я едва не шарахнулась с визгом.
Этот мир явно познал макияж, но выражение «нарисовать лицо» было воспринято девушками слишком буквально. Кожа выбелена до оттенка меловой стены, румяна сияют красно-розовыми пятнами, на глазах такая дичь, что немого не по себе от этого становится, ресницы сделанные из необработанных волос привели меня в неописуемый восторг, а карминовые губы (в сто слоев, чтобы комками) довели до исступления. Я никогда в жизни не могла представить, что в таком макияже кто-то может ходит и считать себя красивой.
Но и это еще не все. Под толстенным слоем мела (или еще чего-то, чем выбелено лицо) отчетливо проступали бугры. То есть не один-два прыщика, как бывает на взрослой коже, пережившей гормональные взрывы организма, а нормальный подростковый набор а ля «у тебя такая нежная кожа между прыщами» на взрослых хорошо зрелых барышнях.
От такого зрелища захотелось громко смеяться. Истерически так, с подвыванием.
В глаза бросилась лавка с косметическими средствами — так и было написано на вывеске. Я вошла туда, решительно толкнув дверь, и увидела примерно то, что и ожидала: грязное помещение, много полок с баночками и витрина, видимо, с самыми ценными товарами.
В витрине я увидела тот самый мел, который наносили на лицо дамы, кармин в палочках, тушь, жидкую как гуталин и «накладные ресницы». Ценников в витрине не было, как и бумажек с подписями. Стало не по себе. При такой декоративной косметике, ухаживать за кожей — это не давать ей отвалиться, а не поддерживать ее здоровый и нормальный вид. В лавке, за все время моего присутствия, так никто и не появился — ни продавец, ни хозяин.
Озадаченная я вернулась домой. У дома нашлась горка дров, Мьяла и недовольная соседка.
Дрова я переместила воздухом под навес на заднем дворе, где и положено им находиться, даже не задумываясь об этом. Вот как быстро привыкаешь к хорошему.
— Чем не угодила, соседушка? — Елейно пропела я. Соседка с каждым днем нравилась мне все меньше и меньше.
— Тащишь в родительский дом отребье! — Начала заводиться женщина, плюнув в сторону Мьялы, набрала в грудь воздуха, чтобы продолжить тираду, но я ее прервала.
— А ты нос из моего котла убери, всяко легче спать будет. — Не меняя тона проворковала я и пригласила девушку в дом.
Там Мьяла долго мялась и в итоге понуро уселась на лавку.
— Что случилось? — Подозрительно уточнила я, наливая молока в кружку.
— Меня выселяют. Представляешь?! Я несколько лет жила в этом доме, а сегодня хозяин пришел и сказал, чтобы я выметалась до вечера! — Она была готова разреветься, но еще держала себя в руках. — Пусти к себе хоть на ночку, — глухо закончила девушка.
— Приходи, конечно. — Согласилась я. — Оставайся столько, сколько найдешь нужным.
— Мне не чем отплатить. — Первые слезинки уже катились по щекам.
— Будешь готовить нам еду — мне хватит. — Улыбнулась я. — Иди за своими пожитками, двери моего дома открыты для тебя.
Не то, чтобы мы успели подружиться, за время потребления мною пирожков Мьялы, но я бы спать потом спокойно не смогла, если бы оставила девушку на улице.