— Тори, о таких вещах всегда в последнюю очередь думаешь, особенно про таких, как Шивлес.
Мужчина действительно производил впечатление ожившей женской мечты, как говорила моя мама, особенно если его отмыть. С другой стороны, лицом он неуловимо напоминал мне Ивана Реона[2] в образе, и сейчас, почему-то, я не была особенно удивлена.
— Что теперь будет? — Совсем сникла девушка.
— Ты отправишься домой. — Сообщила я ей. — Вьяма придет в себя, и мы с ней решим, что будем делать.
Совсем скоро Атория попрощалась и уехала, а я осталась.
— Литта, что ты собралась делать? — Присела рядом Мьяла.
— Я сама не знаю. — Пожала плечами я. — Давно ты проснулась?
— Почти сразу. — Спокойно ответила она. — Рассказ Атории слышала. — Мы помолчали. — Знаешь, в поселениях кампроу запрещено применять силу к кому бы то ни было. — Вдруг стала рассказывать девушка. — За применение силы против кампроу можно стать отлученным от общины, а такие долго не живут: для людей кампроу сильны в единстве. Поэтому и полукровки у нас всегда принадлежат к общине родителя, хотя бы на словах, хотя есть поселения, которые забирают полукровок.
— Не могу же я отлучить Шивлеса от нашей общины. — Возразила я.
— Люди — не такие благородные, как кампроу. — Вступила в спор Мьяла.
Спать мы разошлись спустя час, придя к некому общему знаменателю.
Конечно, подобные вещи просто не могут случаться сами по себе: на рассвете меня (и всех соседей) разбудил вопль раненного зверя. Откуда по весне в городе зверь и кто его ранил мне в голову как-то не пришло.
С Мьялой мы столкнулись на лестнице и вместе скатились вниз, прямо к шипящей на дверь Хоре.
— Защищай Вьяму! — Бросила животному и прям как была вымелась на улицу, Мьяла за мной.
Прозвучал еще один крик, на этот раз человеческий, но теперь было понятно, откуда он звучал: из дома Ганта. Через забор я перелетела, помогая себе воздухом, в дом вломилась, даже не обратив внимание на дверь. На первом этаже не нашла никого, так что рванула по лестнице наверх.
Там вломилась в спальню — единственную комнату второго этажа, где нашла хозяев. Гант оказался в верхнем углу комнаты, а вопила его жена.
— Это все ты! — Нашлась с виноватыми женщина.
Мьяла, ввалившаяся прямо за мной, тут же попыталась вывести ее из комнаты, но баба упиралась. Несмотря на внушительную разницу в габаритах в пользу вздорной соседки, Мьяла все-таки вытолкала ее и потащила вниз.
— Гант? — Позвала ошалело вращавшего глазами мужика и взгляд сфокусировался на мне. — Ты в порядке?
— Литта, что происходит? — Прошептал на грани слышимости огромный сильный мужик.
— Я не уверена, но, по-моему, тебе откликнулась стихия. — Осторожно сообщила я, приближаясь.
— Какая стихия?! — Взвизгнул он и рухнул на пол. — Я шестой десяток разменял!
— Воздух, судя по этой сцене. — Хихикнула неуместно я.
Он поднялся и поспешил завернуться в одеяло по самые уши.
— Одевайся и приходи в мой дом. — Пригласила я и вышла.
Мьяла внизу недружелюбно поглядывала на соседку, преграждая телом путь. Без слов поняла, что все закончилось и пошла со мной вместе домой.
На улице скопилась порядочна толпа из соседей и прохожих, вывалившихся из домов на крики и вопли. «Бесстрашные люди», — подумала я, перелезая через забор.
— Дверь бы им починить. — Философски глядя перед собой, заметила Мьяла.
— Гант — мужик рукастый, сам починит. — Примерно в том же тоне ответила я. — Вилко!
Домовой тут же появился на столе.
— Есть возрастные ограничения для визов? — Уточнила вопрос, пока Гант не пришел.
— Нет. — Важно ответствовал он. — Мой третий дом был как раз таким: хозяину откликнулась вода только в сорок, а стихии приняли вообще через три года.