Я слушала Никиту, вдохновенно повествующего о том, что он пережил и что думает по этому поводу, и мысленно соглашалась с ним. Он ведь прав, но для того, чтобы понять это, нужно остановиться на миг и задуматься. А это мы, люди, делать ой как не любим.
Мы неспеша шли по кромке берега сперва в одну сторону, затем обратно, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Я чувствовала внутри так много, но не смогла бы передать это словами. Я боялась расплескать это - всё то, чему стала свидетельницей, тот детский восторг, который наполнил мою душу. Но Никита и сам это видел – всё это время он был рядом и чувствовал если не то же самое, то нечто похожее. Мне хотелось подольше сохранить в себе эти чувства, а потому скучные фразы казались лишними и громоздкими.
Уже дойдя до того места, где утром я наблюдала за полетом высоко в небе неизвестной мне птицы, Никита замер, а потом побежал вперед, оставив меня стоять в растерянности и недоумении. Пробежав несколько метров, он присел на корточки, а через короткое время вернулся, бережно держа в руках маленькую морскую черепашку, помещающуюся в его ладони.
- Смотри.
Я осторожно коснулась указательным пальцем её панциря.
- Какая крохотная!
- Хочешь подержать? Возьми, - с доверчивой улыбкой произнес парень и осторожно передал мне живое существо, которое вело себя на удивление спокойно.
- Давай опустим её в воду. Я читала, что когда черепашки вылупляются, они сразу же устремляются в воду.
- Давай, - улыбка не сползала с его губ и отражалась на моем лице.
Я не могла избавиться от ощущения безграничного веселья и легкости, создаваемой внутри то ли от атмосферы на острове – океанический воздух, тропический лес, живая природа и всё такое, то ли после посещения нереального подводного мира, который вдруг стал чуть ближе. А может, от этого парня, в компании с которым мне было очень легко и хорошо, как будто мы были знакомы гораздо дольше, чем несколько дней.
Отпустив маленькую странницу в воду, я несколько секунд смотрела в то место, где она только что была, и вот уже и следа от её присутствия не осталось. Затем, поднявшись на ноги, я вдруг, движимая неизвестным мне прежде или слишком хорошо забытым чувством беззаботности, легонько толкнула Никиту и, крикнув: «Догоняй!», побежала по мокрому песку.
Он бросился следом, раскинув в стороны руки, захлебываясь ветром и смехом.
Он бегал гораздо быстрее меня, но я не собиралась сдаваться так быстро и, позволив ему приблизиться и чуть-чуть насладиться триумфом, мгновенно отпрыгнула в сторону и, обогнув его, помчалась в обратном направлении.
Я бежала, не оборачиваясь, стараясь не смеяться и сосредоточиться на скорости, но это было так трудно. К тому же меня постоянно подмывало оглянуться и посмотреть, насколько он далеко от меня.