– Так что вы можете благодарить Яна Альбертыча! – снова прорезалась Я. Сущак.
Спасибо обоим им. «Мама приехала!» Написал рассказ! Я пошел. Этот неуловимый Ян мне уже надоел.
– Он втравил вас фактически в уголовное дело! Если бы это, – она тряхнула бумагами, – поимело бы ход, вас могли бы осудить как мошенника! Да и ему мало бы не досталось. Я фактически спасла вас, изъяв эти бумаги.
– Хорошо, хорошо. – Я, улыбаясь, двигался к выходу. Спросил из вежливости: – Но денег я, значит, не верну?
– С кого? – саркастически усмехнулась она.
– Ах да, извините. Все? Я могу идти? Надеюсь, ко мне не будет применено… уголовное преследование?
Внешность ее ежесекундно менялась. Надо же, ломает как!
– Вы пытались незаконно присвоить наследство матери!
– Но я же не знал.
– Незнание законов не освобождает от уголовной ответственности!
Ловко! Незнание законов не освобождает от уголовной ответственности… а изменение пола? Незнание законов не освобождает от уголовной ответственности… но знание, видимо, освобождает. А интересно – если у Сущака Яна Альбертовича было какое-то имущество (квартира – несомненно), сумел ли он завещать его Сущак Яне Альбертовне – в тот момент, правда, несуществующей? Несомненно! Для этого они тут и сидят. Знание законов! Это мы лишь страдаем тут. Законы постоянно меняются… нотариусы в процессе сложного дела меняют пол и убеждения. Загадочное учреждение! Впрочем, все такие у нас.
– С концами скрылся! – глянув в зеркало, злобно проговорила она…
Поднял свой взгляд… а зал-то чудный! Дышит сообща. Глаза умные, интеллигентные, сочувствующие – давно таких не видал. А это что за вдумчивый взгляд? Знакомое лицо – лишь бородка незнакомая. Гуня! Родной! А где же еще быть интеллигентному человеку в этот миг?
– Здорово! Как дела?! – обнял его радостно.
– Да как и всегда, – ответил скромно.
– А чего ж тут?
– Да влип, как всегда. Пытаюсь в меру скромных своих сил…
А на самом деле читай: безграничных!
– Пытаюсь, как закон того требует…
Читай: не закон, а заказчики!
– Тендер тут провести…
Тендер – читай: конкурс.
– На лучшее…
Читай: худшее…
– Использование этого региона. Как-то его спасти!
– И как?
– Да пока что кисло все.
Это я вижу. Зато у меня все хорошо! Даже Софья Павловна, от рояля восстав, посетила. И ученицы ее. И какие-то усталые интеллигенты. Таких родных, внимательных глаз после этого уже не видел. И даже Пекины друзья-заговорщики в процессе моего чтения героически поднимали свои измученные головы от стола и вникали. Успех! Да. Было тепло. Как Инна и обещала. Только вот Митьки не было. И зря! Я победно глянул на Инну. Ну что, довольна? Довольна… да не совсем? Теперь уже, распаренный победитель, я мог трепать ее, как хотел… Схимичила с Митей? Как поняла, что не удался ее расчет и что на Англию я работать не буду, решила меня вырубить, дабы я не смущал юный ум. Теперь я уже вполне снисходительно на нее смотрел. «Ну что, довольна?» Она смущенно отвернулась. «Нет, недовольна. Теперь понимаю – на этом празднике духа Митьке надо бы быть». И действительно, так тепло потом уже не было.
И тут распахнулась дверь, и влетел розовощекий Митька – без пальто! Я прилетел сюда без пальто, и он – без пальто. Обнялись… Вот оно, счастье. Сын мой!
Митька, счастливый, снова в больницу убежал, а я от счастья заснуть не мог. Пытался и Пеку взбодрить:
– Ну, раз Гуня тут проблему решает, так, может, не безнадежно все?
– Да что знает он? Тротилу не нюхал!
Видимо, это обязательный элемент образования. Тогда и я ноль!
На потолке вдруг задрожала тень рамы! Я в восторге поднялся… Северное сияние, наконец?
– Все! Подожгли, суки! – Пека вскочил.
Горела «изба», где я только что был счастлив! Пронзила мысль: «Это ведь они и меня, суки, сожгли». Пека выскочил – и тень его с улицы заняла весь потолок… Записал. Деталь, конечно, небогатая, но по бедности сгодится. Потом рядом с его головой появились тени в касках.
Нет ничего противней – и сиротливей – запаха пожарища, а тем более – мокрых сгоревших книг.
– Ну что, – сказала Инна Пеке, – тебе мало еще?
Пека сидел, уронив черные руки, но тут вскочил.
– Я с этими суками разберусь! И я тут построю… Дворец книг!
– Ясно, – она набрала номер на телефоне. – Все, папа! Давай, жду! – повесила трубку, глянула на меня. – Ну а ты что?
Я что?
Зазвонил телефон. Она взяла.
– Тебя, – протянула трубку, тяжелую, как гантель.
Язык жены заплетался.
– Настя пропала!
– Как?
– Обиделась на что-то. И вторую ночь нет.
Да уж есть на что обидеться!
– Может, у бабки она? Ты бабке звонила?
– Думаешь, она там?
– Тебе думать надо! – брякнул трубкой.
Дочурка – будем считать – у бабки спасается… хотя и бабка тоже не вариант!
– Ну? – Инна и прижавшийся к ней Митька стояли передо мной.
– Завал, – сказал я Инне, возвращая трубку. Выбрал!
– Ясно, – проговорила она. Прогрохотал злобно сброшенный с антресолей чемодан. Выбрал я. Как всегда, не то. Проиграл. Как и все проигрываю. Это я только в литературе лют.
– Черт, убери эту дрянь! – Инна металась, собираясь, и елка, так и не установленная, постоянно оказывалась у нее под ногами.
– Погоди, ведь Новый год! – привел я последний жалкий аргумент.
– Ничего! В Англии Новый год тоже умеют встретить!
Подъехал тот самый черный катафалк. На фоне пепелища, еще светящихся головешек, неплохо смотрелся. Хорошо, что Пека валялся в отрубе и этого не видал… Хотя хорошего мало.
Я вынес за Инной и Митей чемоданы. Грязные слезы от дыма текли. Или не только от дыма? Митя какой-то подавленный был. Надо бы устроить с ним бодрый языческий танец на углях! Не было сил.
– Ну, ты что, остаешься здесь? – уточнила Инна.
– Да нет, своего хватает. Скоро к себе.
Инна махнула белой ручкой, и они с Митей скрылись за черным стеклом.
– А? Что? – Пека очнулся. Хорошо, что я хотя бы рядом был. – Улетели?
– Еще нет.
– Митьку не дам! Его здесь место!
– Но не все это выдержат.
– А как мы тут?! – Пека произнес.
А как мы… этого я еще сам толком не понял. Сели в его авто, понеслись. Пришлось, правда, чтобы выехать из гаража, убирать с-под колес остатки пиршества.
Аллея героев! Навстречу катафалк возвращается. Вот и хорошо. Вот все и устроилось. И на кладбище нас отвезет. Здесь мое место. Рассчитаем точку… березку, чтоб наш венок повесить, чистую подберем.
– Давай! – это я скомандовал. Лучший конец для сценария!
– Урр-ра-а!
Потом мы вместе с машиной валялись в канаве. Вот так. Эффектное окончание, в стиле «совок»… но для ВГИКа годится. Или нас давно отчислили из него? Сознание плыло.
– Хило поцеловались! – Пека прохрипел.
В небо, весь светящийся, как новогодняя елка, взмыл самолет…
Глава 6. Характеристика на тот свет
Мобильник мой огорчал меня. Мог ли я десять лет назад хотя бы представить, что маленький кармашек рубашки сможет вместить такой сгусток неприятностей и проблем? Порой, когда я его вытаскивал и тупо глядел на поступившие неприятные сообщения, я думал: а размахнись ты пошире, закинь его вон на крышу сарая и там оставь, и с проблемами и неприятностями будет покончено – никаким иным способом они не пробьются к тебе! Давно уже никто не звонит тебе по обычному телефону, привычная прежде почта словно испарилась, да и не нужна – кому ныне придет в голову мысль писать длинное, пространное письмо на бумаге? А тут – потыкал по клавишам, послал и – получите неприятность. Прогресс!