С приходом весны появлялось гораздо больше возможностей разбогатеть. Вместе с Ялицкими Нелли паслась на фруктовых деревьях, они сдавали бабулькам на рынке всё, что можно было содрать, не нарушая закон и не опасаясь получить порцию соли в пятую точку: вишню, абрикосы, черемуху, шиповник, орехи, сливы. Вечерами они раздавали рекламные листовки и хватались за любой способ заработка, не попадающий под статью. Родители-юристы постоянно стращали своих сыновей историями о неблагополучных подростках, отправившихся в колонию из-за бедовой башки. Ялицкие мотали на ус и стремительно просаживали всё, что удавалось заработать. Нелька же копила на свою мечту.
В девять лет она впервые нарисовала свой портрет. Кособокий, схематичный, как карикатура. Сюрприза не получилось — она давно мечтала об Италии, и именно это отразилось на рисунке. За спиной изображенной на портрете девочки, вздымал вверх монументальные стены замок Кастель-дель-Монто. Из любого разговора или передачи по телевизору Нелли выхватывала всё, что связано с этой страной. Стена над кроватью пестрела яркими картинками с достопримечательностями Италии, Нелли рассматривала их перед сном, мечтая пройтись по улочкам Чинкве-Терре и увидеть воочию Миланский собор. Интуитивно она чувствовала родство именно с этой страной, полной противоречий и эмоций, страной, умеющей безудержно веселиться и непритворно страдать.
ЖанЭд периодически выпихивала Виталину из дома, заставляя сопровождать Нельку. Прямолинейно и совершенно неделикатно настаивала на дружбе дочери с хулиганской троицей. Сергей кривился: рядом с Витой чувствовал себя, словно под присмотром председателя КДН, приходилось следить за шутками и вообще ограничивать себя в употреблении ругательств. Вита не переносила сквернословия и не стеснялась делать им замечания.
Каждый раз, когда аккуратная, гладко причесанная Виталина выходила во двор, он громко фыркал:
— Дочка гробовщицы нарисовалась. Ещё есть время свалить.
Нелька толкала его в бок.
— Пусть. Не гони её. — К Вите она относилась без враждебности, хоть и не было между ними особенной симпатии. Дружила Нелька с ЖанЭд, а Витка прилагалась к этим отношениям, как нечто само собой разумеющееся. ЖанЭд поначалу жалела Нелли, но быстро поняла, что та не нуждается в её жалости и вообще не видит причин ей сочувствовать.
ЖанЭд нашла для Нелли первую работу в своём салоне ритуальных услуг, но Нелли ни в какую не хотела принимать деньги за то, что делала от чистого сердца, желая помочь. Пришлось Жанне Эдуардовне подыскивать для Нельки новый источник заработка, хоть её мечту накопить на поездку в Италию она и не воспринимала всерьёз. Ялицкие охотно хватались за возможность обогатиться и почти всегда составляли Нельке компанию.
Неразлучная троица рассыпалась только у дверей похоронного бюро ЖанЭд. Туда Тайсоны не совались, с содроганием представляли, как Нелька спокойно бродит среди гробов, обтянутых красным и фиолетовым велюром, среди венков разной степени скорбности и слушает беседы об очередном погребении. Правда, с наступлением подросткового возраста ускоренный спортом метаболизм погнал Тайсонов в кафе ЖанЭд, там они охотно столовались и не особенно тревожились, что большинство поглощаемой ими выпечки — это поминальные пирожки.
Нелька проворно скользила между рядами с высокими вазами, выметала лепестки опавших цветов. ЖанЭд говорила по телефону и наблюдала за её мельтешением. Закончив беседу с клиентом, она опустила мобильник в широкий карман брюк и закатала рукава до локтей.
— Все мы в этом мире тленны…[2] Кузя, иди сюда.
Нелька собрала мусор и оставила совок у стены.
— Сейчас, полы протру.
ЖанЭд установила металлический каркас и расставила коробки с матерчатыми цветками.
— Тебе Серёга, что ли, нравится?
Нелли уселась на табурет, подтянула к себе одну из коробок и, опустив туда руки, принялась перебирать шелестящие цветки.
— С чего вдруг такие выводы?
— Ну не знаю, возраст у тебя такой, когда башку сносит. Рядом только Тайсоны и вертятся. Толик мелкий ещё, а Серый как раз подходит на роль первого сумасбродства.
Нелли ухмыльнулась.
— Папка меня слопает вместе с Тайсонами, если мы вдруг надумаем породниться.
ЖанЭд присмотрелась к Нелли.
— А кто тогда? Не может у тебя не быть симпатии. Ты такая…
— Какая?
— Влюбчивая.
Нелли приложила цветок к каркасу и ловко примотала тонкой проволокой.
— Я с пяти лет люблю Нодара. На фиг мне Тайсоны.
— Абелова Нодара?
— Откуда вы его знаете?
— Всех знаю, у кого недавно кто-то помер. Он же старше тебя. Погоди, а тебе сколько? Ты же и Витки вроде взрослее.