Ложно воодушевившись, Вася отпрянула от меня, и на ее лице промелькнул намек на улыбку. Ненормальную улыбку.
— Ты поедешь со мной, — выпалила она. — Да, точно. Мы улетим вместе.
— Малыш…
— Нет, нет, я все решила. Мы найдём новое жильё и будем… как это… жить? Да, мы будем жить. Как нормальные люди. Как все. У нас будет жирный кот, шумные соседи, долги за электричество, тараканы, — ей не хватало воздуха. — Я устроюсь продавщицей в продуктовый магазин, ты будешь таксистом, но главное, мы будем вместе.
— Тараканы? — грустно посмеялся я. — Ну нет, мне твоих хватает.
— Рэй, я серьёзно!
— Я тоже.
— Это единственный вариант, чтоб хорошо было всем!
Обессиленный, я уселся на кровать и потер переносицу.
— Думаю, твоя мама не сильно этому обрадуется.
— Плевать, — отрезала она и припала к моим коленям, взяла мои руки и с надеждой заглянула в глаза.
— Ты поедешь со мной, Рэй? — ее вопрос прострелил мне сердце.
Разве я мог ей отказать?
— Ты ведь не оставишь меня, Рэй? Мы уедем, правда?
***
И даже в самой непроглядной тьме бывает крохотный, но все же просвет — мне позвонили из больницы.
В машине воняло табачным дымом и гнилыми мандаринами.
— Давай, родной. Давай, — поторапливал я водителя такси, тряся его за плечо, — жми на газ. Я капец как опаздываю.
Командир сдвинул густые брови на переносице.
— Ты видэшь пробки, брат? — бурчал тот, с грузинским акцентом. — У меня нэ ковер-самолет. А я нэ Алладин.
Как это я сразу не заметил?
— Хреново. Так бы взял у тебя автограф, — съязвил я и закурил сигарету, но едва ли мне полегчало.
Я был навзводе. И если бы не моя нужда находиться в полном здравие, то мое тело давно бы протерадо гладкую столешницу ближайшего бара.
— И зачем вам городским авто, когда нет возможности на нем, как следует, разогнаться?
— Нэльза лихачить, брат! В больницу попасть можно!
Замечательно, я сел в машину к настоящему провидцу из Грузии. Где же ты был раньше, Пристотнль? Нанял бы тебя Ваньку в качестве репетитора.
Я поник. У меня напросто не было выбора. Оставалось только смириться. Добраться до больницы своими ногами, было бы худшей из идей. Я хромаю, как подбитая дворняга.
— Нэ нервничай, брат. Скоро будэм.
— Я спокоен — солгал я, потому что все внутри меня кричало.
Кричало. Грызло. Разрывало.
Эх, Ванька. Эх, волчара. Ты отомстил. Но отомстил без крови. И кому ты сделал легче, дурень?
***
— Подождите, вам туда нельзя! — кричала медсестра, и я в сотый раз убедился, что не перевариваю этих дамочек. — Стойте! Вам нельзя!
— Мне можно! — огрызнулся я, сдерживая мат.
Я преодолел больничный коридор за секунды. Нашел нужную дверь. Вбежал в реанимационную палату. Прервал дыхание.
Рядом с койкой пациента, среди мигающих приборов, стояла пара докторов, и трепалась на неизвестном мне языке.
— «Меня интересует, когда появился фоторефлекс?»
— «Безусловно, потребуются масса анализов. Есть ли нарушение сознания?»
— «Все зафиксировано. ЧМТ средней степени.»
— «Реакция есть, коллега. Но…»
И бла-бла-бла…
Я не сдержался и вдарил ладонью по двери Так, что часть штукатурки посыпалась мне на голову.
— Может быть, вы объясните мне, что тут происходит?! — я был убедительно зол.
Два деловитых старика оглянулись, обсмотрели меня с ног до головы и продолжили свои шептания.
Ах вы старые $%#@&₽##*?!
Растолкав умников в белых халатах, я подбежал к кровати.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Аппарат искусственной вентиляции легких. Капельница. И ледяные, уставленные в потолок, глаза.
Горький ком застрял в горле. Я сглотнул.
— Брат, — тихо позвал я, словно боясь напугать. — Как ты, засранец?
Ваня медленно перевел на меня взгляд. Его скулы дрогнули.
Сука…
Грудь сдавило. Сильно. Подбородок задрожал.
— Ты слышишь меня, брат?
Он крепко зажмурился в знак согласия, и по его щеке скатилась одинокая слеза.
Я все понял без слов…
Послышался хруст от сжимающейся в руке простыни. У меня заболели глаза от наступющих слез.
— Черт, Ванька…
Глава№ 31. Ваня
Никому не нужный, 8-летний Ванечка Беляев.
Лето. Июль. Солнце. Двор. А из развлечений лишь бочка с водой, кривая рогатка, дохлые червяки и бурная фантазия.
Скукотища…
Футбол. Я люблю играть в футбол и мечтаю, что когда-нибудь забью гол в настоящие ворота. Настоящим мячом. И мной будут гордиться. По-настоящему.