— Ерунда — это твоя жизнь, твои предрассудки и страхи, — приговаривал я, подталкивая её в спину. — Ну и… твоя новая прическа.
Ей ничего не оставалось, как послушаться. Вася, шатаясь, пошагала по двору, словно только-только научилась ходить. Она включила свет на крыльце, растерянно достала ключ под ковриком и скрылась за дверью.
— Вот и умница, — прошептал я, а потом достал из кармана пачку сигарет. Уголёк сверкнул в темноте, и легкие наполнились едким дымом.
Я поднял голову к сумрачному небу и как следует, выдохнул. Остыть бы. Остыть навсегда и не чувствовать это дерьмо, что превращает мужиков в слабых хлюпиков.
Нет. Я точно не тот тюфяк, от которого пахнет маминым борщом. И никогда им не буду.
Из соседнего двора выпрыгнула кошка, и я пошатнулся от неожиданности.
Да уж, Белый, даже звери бегут от твоей берлоги. Животные все чувствуют. Понимают, что опасно. И каким бы ты хищником не хотел бы показаться, они не примут тебя за своего.
Даже не вериться, что дом Белого, где практически каждую ночь закатывались дивные вечеринки, сейчас пустует. До сих пор эта земля пропитана душистым пивком, а в воздухе витает заливистый смех девчонок.
М-да, отдыхали мы, как настоящие цари. Беззаботно и не задумываясь о завтрашнем дне… Обалденное было время. А что теперь?
Я бы пожертвовал многим, чтобы вернуться в то время. Мотоциклы, друзья, дискотеки, футбол, рыбалка, девчонки — все, что нужно для счастья. Но, в какой-то проклятый день образовалась та самая воронка, которая медленно, но верно, затягивала нас в свой бешеный водоворот…
— Слышь, рыбка, ты случайно сети не перепутал? — смеюсь я, наблюдая как Дэнчик копошиться в сетях от ворот.
— Пошёл ты! — рычит он в ответ. Его лицо красное, как у вареного омара, отчего перестать злорадствовать попросту невозможно.
— И как тебя угораздило? — Белый помогает ему распутаться, в надежде, что мы продолжим игру.
Беспощадное солнце напекло мне голову, но я не сдамся, пока не сравняю счёт. Мы поспорили на десяток пинков, что в случае проигрыша, не простят мне мои нежные ягодицы.
— А это кто? — спрашивает Белый, уставившись на соседний двор.
Я оборачиваюсь. Мне интересно, что его так впечатлило.
— Ты что коров никогда не ви…
Я замираю.
Сквозь сетчатый забор, я увидел девчушку. Она приезжая, это факт. Её светлые волосы играю на солнце, глаза горят, а пухлые губы слегка приоткрыты. Тонюсенькой рукой она держит кисть и что-то мажет на листе бумаге. Это зрелище было куда интереснее футбола.
В ней нет ничего особенного. Она совсем не похожа на местных девчонок. Но ее естественность, простота и какая-то ничем не прикрытая робость притягивали, будто магнитом.
— Фууух, — протяжно выдыхаю я, осознав, что какое-то время не дышал и быстро убрал капли пота со лба.
— Новые соседи? — предположил Ваня, нервно откашлявшись. Он тоже растерялся, что совсем на него не похоже. — Никогда её раньше не видел…
— Да, братан, — я опускаю руку ему на плечо, — повезло тебе с соседями… Интересно, а она предполагает, как повезло ей?
— Может кто-нибудь поможет мне? — злиться Денис, неуклюже брыкаясь в воротах. — Эй! Парни?
Мы игнорируем его просьбу и продолжаем неприлично пялиться. Девчонка украдкой поглядывает в нашу сторону, но делает это слишком очевидно.
— И что ты тупишь? — обращаюсь я к другу и толкаю его в спину. — Давай, Белый, познакомься с ней.
Он упирается ногами о землю.
— Не гони. Что я скажу ей?
— Девственность или жизнь? — игриво предложил я.
— Ты идиот, ты в курсе? — он бьет меня в сушняк.
— Ладно-ладно, остынь, — я примирительно выставляю ладони. — Я лишь помочь хочу.
Таким, я вижу Беляева впервые — у него никогда не было проблем с новыми знакомствами.
— Что она рисует? — еле слышно бормочет Ваня.
Я внимательно смотрю на друга, который на время выпал из этой жизни. И, как всегда, иду на поступок, который навряд ли он одобрит. Беру мяч и запинываю его в соседний двор, едва не попав в художницу. Через мгновение ее белоснежные волосы покрылись кусками грязи.
Меня пронзил недоумевающий взгляд.
— Твою мать, — выругался друг. — Ты что творишь?
— Не благодари, — я довольно тру ладони. — Если бы не я, ты бы так и стоял с капающей изо рта слюной. Иди, извиняйся. Можешь свалить все на меня, если хочешь.