Глеб усадил ее в кресло, достал из холодильника бутылку вина и устроился на стуле рядом. Алина смотрела в его сияющие глаза, и у нее слегка кружилась голова от счастья.
— Мир очень несовершенен. И каждый пытается исправить его в меру своих способностей. Кто-то пишет картины, кто-то — книги, а кому ничего не дается, тот спивается или сходит с ума... Ты молодая, и у тебя все еще впереди, и нет этого страшного чувства невозможности что-то исправить или прожить заново... Когда я был моложе, мне казалось, что моя жизнь — это чистый белый холст, на котором я могу нарисовать все, что угодно, и это должно быть очень здорово, потому что это моя жизнь и я ее рисую... И только недавно я начал понимать, как много написано зря, но эти линии не уберет никакой мастихин, их невозможно затереть или уничтожить... Можно только порвать холст... Чего-то в этой жизни я, конечно, добился, мне грех жаловаться, но до твоего появления я не знал, что главное не в этом...
— А как же жена? — не удержалась Алина.
— Мы давно уже чужие люди... К сожалению, со временем понимаешь, что на тебе, помимо твоих желаний, висит ответственность за тех, кого ты приручил... «Маленького принца» читала?
— Нет, — помотала головой Алина.
— Там есть великолепная фраза: «Мы в ответе за тех, кого приручаем»... Чувство долга, дети...
— У тебя есть дети? — удивилась Алина.
— Мой старший сын чуть старше тебя, — невесело усмехнулся Глеб. — Он сейчас тоже в институт поступает. Совсем я старик, да?
Алина неуверенно коснулась рукой его волос. Глеб повернулся и поцеловал ее руку.
В коридоре раздался какой-то шум.
— Что-то случилось? — прислушалась Алина.
— Не обращай внимания, наверное, кто-то выпил лишнего.
Глеб потянулся губами к ее лицу.
За стеной зазвенела разбитая посуда, истерический женский голос закричал что-то неразборчивое, срываясь почти на визг. Глеб с Алиной одновременно поднялись и выбежали в коридор.
Взъерошенный Игорь удерживал за руки полноватую коротко стриженную женщину, лицо которой было искажено гримасой отчаянной ненависти. У противоположной стены, ощетинившись, как кошка, и сверкая глазами, полными слез, среди осколков стекла на полу стояла Тамара.
— Я давно подозревала, что ты спишь с этой блядью! — изо всех сил пытаясь вырваться, кричала женщина.
— Кто это? — испуганно шепнула Алина.
— Жена Игоря, — отозвался Глеб. — Уведи Томку ко мне в мастерскую! Быстро!
— Люда, успокойся, — беспомощно повторял Игорь.
Глеб шагнул в их сторону, Алина подошла к Тамаре, взяла ее за руку:
— Пойдем!
Тамара отлепилась от стены и в каком-то ступоре послушно пошла за ней следом. Алина захлопнула дверь, слыша успокаивающий и увещевающий голос Глеба.
Тамара опустилась в кресло, невидяще глядя перед собой стеклянными глазами, налила себе полный стакан вина и залпом выпила.
— Дай сигарету! — хриплым голосом попросила она.
Алина протянула ей сигареты, Тамара щелкнула зажигалкой и жадно затянулась. Руки ее дрожали.
— Как я ее ненавижу!!! Принесло же стерву! И так всю жизнь мужику испортила! Дома ей не сидится!!!
Алина благоразумно молчала, давая подруге выговориться.
Тамара сделала пару затяжек, сломала окурок в пепельнице и снова залпом выпила вина. Подняла на Алину больные и пьяные глаза:
— Я люблю его... Не дай тебе Бог пережить такое, девочка...
Очередная сигарета сломалась в ее пальцах, и по щекам Тамары потекли слезы, оставляя на них черные потеки туши.
Когда вернулся Глеб, Тамара рыдала навзрыд, а Алина беспомощно гладила ее по голове, приговаривая, как маленькому ребенку:
— Ну не надо, успокойся, все, все уже...
Глеб окинул взглядом представшую перед ним картину, вышел из мастерской и вернулся через пару минут с бутылкой водки. Налил рюмку и протянул Тамаре.
— На, выпей и успокойся. Она ушла.
Тамара вытерла заплаканное лицо, выпила водку.
— Одна?
— Нет, — коротко ответил Глеб. — Что случилось-то?
— Она нас с Игорем в Серегиной мастерской застукала, — невесело усмехнулась Тамара.
— В следующий раз двери закрывайте. Конспираторы хреновы! У тебя что, проблем не хватает?