— Я телефон отключил. Чтобы тебе спать не мешали.
Алина разозлилась:
— Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь? Может быть, я звонка ждала от любимого человека?
— Что же этот любимый человек тебя на Новый год одну бросил? — спокойно возразил Андрей.
— Не твое дело! — огрызнулась Алина.
— Не мое так не мое, — покладисто согласился Андрей. — Только согласись, что это несколько странно...
Андрей вымыл посуду.
— Все, я готов, поехали.
— Ты что, и в больницу со мной вместе поедешь? — опешила Алина.
— Вдруг тебе что-нибудь понадобится, — предположил Андрей. — Мало ли что...
Алина не нашла, что возразить. Позвонить Глебу домой она не могла — это был неписаный закон, она никогда этого не делала, а звонить в мастерскую, где он в принципе мог быть, и разыскивать его при сыне было тоже неловко.
— Хорошо, поехали, — согласилась она, решив, что разыщет Глеба вечером и все ему объяснит.
...У двести второй палаты сидел отец. Алина увидела его сразу. Он поднялся ей навстречу с окаменевшим лицом.
— Что ты здесь делаешь? Тебе мало, что ты довел ее до самоубийства? Ты и твоя сумасшедшая женушка?! — накинулась на него Алина.
— Алька... Ты не права...
— Не смей меня так называть! — вскинулась Алина. — Никогда не прощу тебе этого! Никогда!
Она стремительно обошла отца и вошла в палату.
Лора Александровна лежала на больничной постели и сама была цвета серого больничного белья.
— Мама! — кинулась к ней Алина. — Мама! Зачем ты?! Ты обо мне подумала?!
По щекам Лоры Александровны потекли слезы.
— Прости меня... Мне было так плохо одной... А знаешь... — Она неожиданно слабо улыбнулась. — Ты оказалась права... Он всю ночь был на операции...
Алина опустилась на край кровати.
— Ты что... Ты его так любишь?.. — ошарашенно произнесла она. — До сих пор? После всего того зла, которое он тебе причинил?
— Я не могу жить без него... — тихо сказала Лора Александровна. — Эти семь лет я не жила...
Алина смотрела на мать со смесью какого-то непонятного восторга и жалости.
— Ты прости его, доченька... Ради меня прости...
— Я тут тебе принесла кое-что, — перевела разговор Алина.
— Положи на тумбочку. А... ты его не видела?..
— В коридоре сидит, — сразу поняла, о ком речь, Алина.
Лора Александровна счастливо улыбнулась:
— Скажи ему, чтобы шел домой... Он сегодня всю ночь не спал, а тут еще я...
— Нет уж, — поднялась Алина и поцеловала мать в щеку. — Сама скажешь. Я пойду, а вы тут воркуйте. Врач сказал, что через пару дней тебя выпишут. Я завтра снова приду. Что тебе принести?
— Ничего не надо... Вадим...
— Ты бы на себя посмотрела! — не сдержала улыбки Алина. — Бледная, как поганка, круги под глазами, капельница в руке, а глаза как у шестнадцатилетней девчонки!
— Я дура, да?
— Конечно, дура! — Алина порывисто обняла мать. — Еще какая дура...
Когда Алина вышла из палаты, Андрей о чем-то беседовал с Вадимом Сергеевичем. При появлении Алины оба поднялись.
— Она тебя зовет, — сказала Алина отцу. — Не понимаю, за что ты удостоился такой безумной любви, но я тебе даже завидую... И учти, если ты вернулся в ее жизнь для того, чтобы снова когда-то исчезнуть, я тебе обещаю, что найду тебя на краю света. Найду, и тогда тебе будет очень плохо.
— Алька... — потянулся к дочери Вадим Сергеевич.
— Она тебя простила, — отстранилась Алина. — Она, а не я. Я буду терпеть тебя до тех пор, пока она этого хочет. На большее можешь не рассчитывать. Андрей, пошли!
— За что ты его так? — спросил Андрей, оглядываясь на Вадима Сергеевича, сидящего с опущенной головой. — Мы тут поболтали немного, пока тебя не было. По-моему, он классный дядька.
— Не знаешь — не говори! — отрезала Алина. — И вообще, хватит за мной таскаться хвостом. Спасибо за помощь, но мне пора.
— Ты что, не домой поедешь?
— У меня дела. Могут быть у меня дела?
— Могут, — согласился Андрей.
— Вот спасибо, — раскланялась Алина. — А то я думала, что ты меня так и будешь везде за ручку водить!
Они дошли до остановки, Алина впрыгнула в первый попавшийся автобус, помахав Андрею рукой на прощание. Она решила наведаться в мастерскую и, если там не будет Глеба, попросить кого-нибудь из художников позвонить ему домой.
В мастерской дым стоял коромыслом. Банковал Евгений Измаилович. Уже изрядно пьяная Тамара восседала на стуле, как королева. Вилярский спал, свернувшись калачиком, и издавал непристойные звуки. Илья перебирал струны гитары. Глеб с Серегой играли в нарды. Выигравший выпивал стакан. Судя по состоянию игроков, играли оба давно и с переменным успехом.