Вадим Сергеевич сразу, с приходом Андрея, почувствовал какое-то напряжение, повисшее в воздухе.
— Я, пожалуй, пойду, — поднялся он и, как Андрей ни уговаривал, остаться не пожелал.
— Алина, отца проводи! — распорядился Андрей.
Алина вышла в коридор.
— Послушай, — понизил голос Вадим Сергеевич, одеваясь. — Может быть, мне не надо было ему твой адрес давать?
— Все нормально, папа, я сама разберусь.
От слова «папа» Вадим Сергеевич растрогался до глубины души: уже семь лет никто не называл его так, а уж услышать когда-нибудь это слово из уст Алины он почти перестал надеяться.
— Если что-то будет нужно, ты только скажи... На всякий случай вот мой рабочий телефон. — Вадим Сергеевич не знал, как выразить свою радость, что сказать стоящей перед ним дочери, какие найти слова...
— Хорошо, — кивнула Алина. — Ты тоже заходи. Матери — привет.
Она закрыла за отцом дверь и вернулась на кухню.
— Ты ведешь себя отвратительно, — сказала она, глядя, как Андрей колдует над кастрюлей с макаронами.
— А что случилось? — искренне удивился Андрей. — Я только собирался присоединиться к вашему маленькому семейному торжеству, как оно уже закончилось.
— И ты, конечно, не догадываешься почему?
— Третий лишний? — прищурился Андрей. — У тебя есть от меня какие-то секреты, которыми ты хотела поделиться с любимым папулей?
— Слушай, тебя никто не звал: ни вчера, ни сегодня. Я просто не хотела при отце выяснять отношения. Самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, — это уйти и оставить меня в покое. И больше никогда не приходить.
— Тебе так кажется. И уверяю тебя, что не пройдет и пяти минут после моего ухода, как ты начнешь об этом жалеть.
— Я всегда поражалась твоей самоуверенности.
— Да? — Андрей оставил в покое макароны и вплотную приблизился к Алине. Его глаза излучали какой-то странный, уверенный свет. Алина почувствовала себя, словно под гипнозом. Рука Андрея коснулась ее груди. — Разве ты этого не хочешь?
— Убери руки, — еле слышно сказала Алина, чувствуя, как ноги ее становятся ватными.
Андрей изо всех сил прижал ее к себе и впился укусом-поцелуем в ее губы.
В понедельник Алина вышла на работу. Лана встретила ее радостным возгласом:
— Алинка, наконец-то, мы тут зашиваемся напрочь! Пятый курс без натуры неделю — замену тебе так и не нашли, третий воет — им нужна лежащая модель. Томке уже часы вписывать некуда, Лиза опять на больничном, пришлось Наташке с рисунка позировать, представляешь? Раздеваться она отказалась наотрез, так ее поверх платья в полотенце закутали, тазиков рядом понаставили — она там девушку в бане изображала! — Лана расхохоталась. — Когда она по коридору на перерыв шла, это было такое зрелище!!!
— Томка сегодня работает? — спросила Алина.
— На живописи ее нет. На рисунке спроси. Хотя, если работает, с минуты на минуту явится сюда — покурить.
Лана оказалась права: Тамара пришла ровно за десять минут до начала занятий.
— Привет, подруга! — радостно приветствовала она Алину. — Пошли покурим?
В костюмерной Томка деловито вытряхнула набитую окурками пепельницу в помойное ведро, достала сигарету и щелкнула зажигалкой.
— Ну, рассказывай!
— Я не знаю, что делать, — призналась Алина, обнимая себя руками, словно ее знобило. — Он приходит и остается. И у меня не находится сил, чтобы его выгнать. Он действует на меня как-то странно... Я ненавижу его, и меня к нему тянет одновременно... Он уходит, и я понимаю, что его здесь не должно быть никогда, что я не люблю его, что все это бред, что он практически сломал мне жизнь. Он возвращается, касается меня, и я ничего не могу с собой поделать... Это наваждение какое-то... Томка, я так устала...
— А он?
— Говорит, что любит... Вчера сказал, что хочет, чтобы мы подали заявление...
— Все то, что ты мне рассказываешь, очень похоже на страсть. Это не любовь, не привязанность, это самая настоящая страсть! И могу тебе сказать, что страсти еще никого до хорошего не доводили. Мой тебе совет — гони его на фиг! Я, конечно, понимаю, что одной тоже сложно, но ты совсем молодая, у тебя все еще будет, а ломать себе жизнь из-за каких-то двух ненормальных мужиков, по-моему, не стоит.
— Что Глеб? — спросила Алина, с трудом произнеся это имя.
— Вчера не пил. Бродил по коридору мастерской, как тень отца Гамлета. Страшный, небритый, волосы дыбом — то еще зрелище! Я было сунулась к нему, но он, как только имя твое услышал, так на меня зыркнул, что я убралась подобру-поздорову от греха подальше. У него занятия сегодня с двенадцати.
— Я знаю, — сказала Алина.