Ли не обратила на нее внимания, зажмурив глаза, с непонятной для меня страстью, она крепко обнимала мои бедра, не останавливаясь, продолжала свою затянувшуюся, до боли упоительную ласку. Я никак не мог сосредоточиться и вдруг выплеснулся в нее с таким потрясающим спазмом, будто отдал всего себя вместе с извергнутым семенем, – ей! Она проглотила. Выпила меня до дна.
– Это было, необыкновенно… ‒ то, что она сделала, никогда не приходило мне в голову, я был растроган, но еще более обескуражен. ‒ Я так тебе благодарен, – промямлил я, почувствовав, что ляпнул не то.
Ли посмотрела мне в глаза и сказала строгим, без намека на шутку голосом:
– Бога благодари. Он тебя любит и я тебя люблю, а если я в тебе ошиблась, ты сам ему ответишь за всю мазуту. Для меня нет в тебе ничего противного, потому что ты это я, мы одно целое. Даже если случится самое страшное, ‒ не важно, даже если я умру, теперь ты принадлежишь мне, а я, тебе.
Это было больше, чем признание в любви. Ее слова подействовали на меня так, словно она протянула мне на открытой ладони свое сердце. Каждый поцелуй имеет свое значение. Но, минет?.. Мне показалось, что это не более, чем очередная ее порноидея. Мне не понятен был его смысл. Для меня он был противоестественен, ‒ он был ни к чему. Я знал, что Ли сделает для меня все, что я ни пожелаю, но ничего подобного я не желал, и не хотел. Наверное, не дорос. Но кое-что я для себя уяснил: в любви есть вещи, которые не терпят половинчатости, ‒ все всерьез.
Я настоял, и мы перешли в другой подъезд. Мне хотелось ей сказать, до того как мы расстанемся, что она самый близкий мне человек, но я не находил нужных слов. Я их обязательно найду, не сейчас, так позже, найду и скажу или напишу.
– Еще ни разу я не писал тебе писем, эту ошибку надо исправить. Скоро ты получишь от меня письмо. Я напишу его тебе пером белого лебедя жемчужно-белыми чернилами по белому листу бумаги. Белым по белому, а буквы моих слов будут белее белого. Знаю, ты сумеешь прочесть, – говорил я, а она слушала зелеными глазами.
– Ты напишешь в нем обо мне?
– Разве можно писать о ком-то еще?
‒ Я никогда не получала писем. Если бы мне кто-то написал… Если я получу от тебя письмо, я буду самой счастливой на свете!
‒ Придет день, и ты его получишь. Я напишу тебе о том, что ты мне самая родная на всем белом свете. В том письме я открою тебе одну тайну, ‒ я научу тебя летать. Мы улетим с тобой отсюда, чтобы никогда не вернуться. Весь мир будет наш. Жди моего письма, белым по белому.
Глава 18
Порой мне было трудно с Ли, тяжело, ‒ да просто невыносимо!
Она становилась все более непредсказуемой, импульсивной. Тоска, которая все чаще овладевала ею, сменялась возбуждением, она внезапно вспыхивала, и так же быстро угасала, молодея и старея на глазах. Безудержное веселье сменялось приступами беспричинной тоски, глаза ее переставали блестеть, взгляд становился растерянным, жалким. Она быстро переходила от разговорчивости к молчаливой замкнутости, от шапкозакидательской уверенности в своем будущем успехе, к безнадежным высказываниям относительно своих танцевальных способностей. Страх мнимого преследовал и томил ее.
У нее появилась какая-то внутренняя растрепанность, если раньше она вполне владела собой, была безмятежно веселая и уверенная в себе, то теперь вздрагивала от любого неожиданного звука и в испуге не могла сдержать крик. Изменчивость ее настроения начала меня беспокоить. Вместе с тем, Ли была необыкновенно впечатлительна, ранима, ее все будоражило, и могло овладеть ею целиком. Поэтому она была так беспомощна перед переполняющими ее чувствами, беззащитна перед окружающими ее людьми.
Но больше всего меня беспокоило ее увлечение алкоголем. «Единственный бальзам, который лечит мои раны», ‒ говорила она о спиртном. Так оно и было, алкоголь позволял ей забыться, но банку она не держала. Пьяная, она позволяла себе такие поступки, в которых потом горько раскаивалась. Я никогда ее в них не укорял, усвоил с детства: упреки лишь усиливают те качества, в которых упрекают. Но выпив, она все чаще теряла над собой контроль, представляя угрозу для себя и окружающих. После одного из ее пьяных приключений у нас состоялся разговор, который изменил наши отношения.
* * *
Наступила ранняя весна.