Пришло лето. Каникулы. Я обнаружила, что у меня совершенно нет денег. Мне хотелось куда-то поехать, на море, например. Но это было нереально. Можно, конечно, провести все лето в парке, ездить к маме – я теперь жила отдельно, и по старой памяти гулять по берегу реки, по сто раз хоженым дорожкам… Нет. Я думала-думала и надумала. Я должна пойти работать. Куда? Ясно куда – в театр.
Я стала звонить по театрам и спрашивать, можно ли им показаться. Услышав, что я только закончила третий курс, мне советовали сначала доучиться, получить диплом, а потом уже устраиваться на работу. Кто-то уточнял, сколько мне лет. «Двадцать… пять», – отвечала я, сбавляя себе полтора года. «У нас семь человек сидят без ролей. И всем двадцать пять только что стукнуло. Вот было бы вам семнадцать… Нам молодая героиня нужна». Как – семнадцать? Неужели кто-то в семнадцать приходит в профессиональный театр, и его берут? И что – я уже не молодая?
Я еще подумала и позвонила в «Экзерсис».
– Приходите, – коротко сказал мне Марат.
Я подготовила отрывок, монолог, но он ничего слушать не стал.
– Нравится учиться? – спросил он, закурив прямо в зале и открыв пошире окно.
Опять лето, как тогда, когда я пришла первый раз. Только теперь я уверена в себе, теперь я знаю актерские секреты, я победила Чукачина, я полюбила Волобуева, мне благосклонно улыбается Осовицкая, у меня самая лучшая и верная в мире подружка Алька, я успела сыграть бесприданницу, королеву Англии, Елену Трубецкую – пусть в отрывках, но примерила на себя такие роли!
– Нравится, – кивнула я.
– Будете успевать учиться и работать?
– Буду.
– Хорошо, – Марат затушил сигарету и на мгновение поднял на меня темные глаза. – Идите к Никите Арсентьевичу, отдавайте трудовую. Репетиция в следующий понедельник, будет читка, Булычев нам пьесу написал.
Я не стала спрашивать, есть ли там роль для меня. Наверняка есть – теперь будет, так уверенно он мне сказал: «Репетиция – в понедельник».
– Вы изменились, – обронил напоследок Марат, замерев, повернувшись ко мне спиной и по-птичьи вывернув шею.
Я молча кивнула, потому что не знала, что на это сказать. Я сама чувствовала, что изменилась. Но в театре мне было хорошо. Знакомые стены, я же здесь целый год проработала, знакомые запахи, волнующее ощущение, когда из зала ступаешь на маленькую деревянную сцену, расположенную прямо вровень с первым рядом…
– Вернулись? – без лишних предисловий спросил меня Никита Арсентьевич. – Что так?
– Деньги нужны, – коротко и тоже без особых церемоний ответила я.
– Грубо, Кудряшова, грубо.
Я успела увидеть, что среди фотографий в фойе появились две новые – две актрисы, одна совсем взрослая, другая чуть старше меня.
– Нам, конечно, нужна героиня, скромная и незаносчивая… – проговорил директор, ненароком оглядев меня.
– Таких не бывает, – ответила я, удивляясь, как я хорошо теперь себя ощущаю с Никой и вообще в театре. Теперь, когда у меня за спиной – народные артисты и заветный щепкинский дворик.
– Бывает, Кудряшова, бывает… – приговаривал Ника, быстро заполняя мою трудовую книжку.
Я смотрела на аккуратные, какие-то слишком затейливые буквы, которые выписывал Ника, и не могла понять, отчего у меня такое хорошее настроение. Ведь все пока идет не так, как я думала. Я ушла из этого театра насовсем! И вот я опять здесь. И мне совершенно не грустно. Наоборот!
– Что? – поднял он на меня глаза, и я тут же вспомнила Тасины рассказы, что у Ники совершенно необычный цвет глаз. Темно-серые. Да, правда. Удивительно. Очень красиво.
– Ничего, – пожала я плечами и независимо отвернулась.
Так и правда ничего. Что мне Никины глаза? У меня любовь. Заменить Волобуева не может никто. Самая верная любовь – платоническая. Откуда я это знаю? Ведь я не испытывала другой любви. Знаю. Мы многое знаем, чего с нами не было и быть не могло. Живем-живем и как будто вспоминаем – за кого-то другого.
Ника тоже изменился за эти три года. Больше молчал, меньше шутил, замкнулся, сменил штаны-галифе и растянутую матроску на неброскую, но довольно приличную одежду, приобрел машину, новенькую, темно-вишневую, и, главное, больше не обжимался в углах с Тасей. Потому что Тася вышла замуж и уехала с мужем из Москвы.