Всё в природе не случайно, каждый ей необходим. Также и с жизнью человека – каждый фрагмент его жизни имеет значение, каждый нюанс будет спешить нарушить свою значимость, но ничего у него не получится…
Деньги помогли с приобретением современных протезов, которые проделывали те же самые манипуляции пальцев, реагируя на мысли и слова. Ты можешь ими то же самое, что и руками.
Протезы значительно облегчили жизнь, но себя не обманешь – это не руки. Уже не скажешь себе: «Всё в твоих руках!», а, услышав от кого-то такую фразу, лишь горько выдавишь улыбку.
Родители не желали оставлять его одного в этом доме, но их глаза убили бы каждого. И жалость, и вина, и прошлые упущения в них. «При чём здесь всё это?», – не понимал их Арлстау и объяснял, что у него всё есть, чтобы справиться самому.
Они переехали в его дом, а он остался жить в их доме. В четырёх стенах не ищут исцеления, а он искал.
Сейчас он сидел на кухне, наслаждался чаем и завершением одиночного вечера. «О прошлом помечтал и хватит! Нужно что-то делать!».
Устал вспоминать свои длинные пальцы, поленившиеся покорить музыку. Любил покорять людей жестами без лишних мелодий; любил хватать и брать; любил рисовать свою жизнь лишь руками.
Сейчас всё это кажется мелочью, но пальцы очень нужны – и не для того, чтобы взять, а, чтобы дать что-то, действительно, стоящее! Не было для него сейчас ничего важнее рук, но рук не то, что у него, но даже рядом не было…
Ночь – лучшее время суток для кудесников искусства, потому что наступает великая тишина, предоставляя просторные возможности фантазии и мыслям. Если, конечно, творить собрался лёжа, то шансов на временное трудолюбие практически нет. Любил он раньше, лёжа, рисовать.
Ночью можно не только видеть душу дома, но и услышать, что он живой и скрипучий, что дышится ему не так уж и легко. Ночью ты можешь столкнуться с привидением и, испугавшись его, убежать куда-нибудь или не шелохнуться от страха и забрать у него то, что он принёс лично для тебя. Да чего ты только не можешь ночью – почти повелитель миров!
Арлстау ночами не мучили привидения. Они ведь похожи на те же души, что он видел в людях, потому не страшны ему, хоть их и не встречал.
Пришедший к нему этой ночью напоминал собой чёрное пятно. Смазано увидел его, но не был он похож на души, что встречал. Назвал его сразу же силуэтом, веря, что за всей туманностью имеют место быть лишь очертания человека. Однако, узнать это было пока не интересно – повернулся к нему спиной и попытался заснуть.
Силуэт появился у окна его любимой комнаты, беззвучно подплыл к его кровати и стоял над Арлстау часами. Со стороны, может, и жуткое зрелище, но художник то этого не знал, спина его без глаз.
Глаза сонно раскрывались в течении ночи, но не боялись, видя, как силуэт растворяется над кроватью, а уши слушали, но ничего не слышали ещё.
Он был темнее ночи, раз был заметен в темноте, но это не беспокоило. Мысль в голове была бесстрашной и простой: «Кто такой? Не понятно! Чего хочет? Молчит.».
Когда понял, что силуэт уходить не собирается, наконец, пригубил привкус страха. «Что тебе нужно? Изучаешь меня? Хочешь отнять у меня что-то?», – заверещали безответные мысли.
Силуэт низко склонился над ним и показал, что он не только чёрное пятно, смазанной формы человека, что у него есть глаза. Сначала Арлстау не узнал этих глаз, не догадался, на чьи глаза они похожи.
–Пусть и поздно, но ты готов! – прозвенел знакомый голос в голове, и не было сомнений, что молвит силуэт.
В голове созрело два вопроса: «К чему готов? И почему поздно?», но лёгкие кто-то сжимал в кулаке и выдохнуть всех слов не было шанса.
Силуэт всё больше становился похож на тень человека, черты точились на глазах, а его расплывчатые очи приобрели чёткость и стали узнаваемыми.
Стало немного не по себе, чего таить, ведь на него смотрели его собственные глаза. «Что же ты такое?», – проговорились мысли, но договорить своих ответов не смогли.
Увидеть, улыбался силуэт его мыслям вслух или злился, возможности не было, ведь губ у тени не присутствовало. Зато у силуэта были руки и ими он решил исполнить свой долг, прижав ладони к устам художника. Тот начал задыхаться. Как на зло, был заложен нос, но сил сопротивляться не было, как и желания.