Её громкий визг ознаменовал о чём-то страшном, и огромные твари, которые казались просто отвратительными, вынырнули откуда-то из небытия, словно им кто-то открыл портал.
На самом деле, они просто прежде подкрались, шагая внизу, слишком близко к берегу, чтобы на них обращали внимание.
Но да какая разница?
Они не были похожи на волков, скорее на рысей или на леопардов, только увеличенных раза в два и с отвратительными клыками.
В любом случае, твари явно были из семейства кошачьих, если судить по грации каждого движения.
В них можно было отыскать что-то привлекательное – в длинных лапах, в пушистом хвосте, в шерсти, которая отливала чем-то серебристым, правда, покрытая пятнами – если бы не огромные зубы.
Гроттер не могла вспомнить, как назывались эти звери, хотя уже раньше видела их, но и не до догадок сейчас было.
- Бежим! – закричала наконец-то Лиза, и они, словно по команде, сорвались с места, потеряв всякое чувство реальности. Гроттер чувствовала, что всё вокруг превратилось в окончательный ужас, но не могла не оглянуться, потому что испытывала уже даже не страх, а благоговение.
Что это за твари?
Впрочем, всё резко сменилось отвращением. Огромный зверь перекусил Джейн руку, словно какую-то спичку, а второй моментально бросился на её шею, перегрызая её. Можно было только смотреть на то, как проклятая голова Петушковой покатилась по земле, а после Таня наконец-то начала бежать, чувствуя, что если остановится хоть на мгновение, её настигнет точно такая же судьба.
Она не могла остановиться ни на мгновение, и земля мелькала под ногами серо-коричневыми пятнами.
Таня чувствовала, что у неё сильно кололо в боку, задыхалась от ужаса, но не могла ничего поделать.
Ей казалось, словно её лёгкие жгло, будто бы она только что вдохнула какой-то ядовитый газ, но поздно уже задумываться над чем-либо, над всем, чем угодно.
Становилось всё страшнее и страшнее, и она испытывала желание замереть и перестать бежать.
- Таня!
Гроттер даже не услышала ни одного восклицания. Иван и остальные были уже слишком далеко, а Таня потеряла слишком много сил и буквально свалилась на землю, больно ударившись коленями и локтями.
Она не успела даже подняться, как чудовище, огромное и в тот же момент красивое, пнуло её собственной лапой.
Второе мчалось за остальными, а это заставило её лечь на спину и внимательно всматривалось в глаза девушки.
Она буквально задыхалась, чувствуя, что сейчас попросту будет растерзана, вот только почему-то огромное животное пока что даже не попыталось ранить её. Почему-то она заворожено смотрела на его длинные, похожие на слишком удлинённые клыки, зубы. Как-то они назывались, но Таня не могла вспомнить.
Когда-то она читала о саблезубых тиграх, но это были не тигры, что-то другое, поразительно похожее.
Где-то оттуда родом, если уж правильно выражаться.
Внезапно огромная кошка, стараясь не ранить её собственными длинными зубами, лизнула Таню и уткнулась мордой куда-то в шею.
Гроттер показалось, что жизнь на мгновение ушла с её тела, но ничего не случилось. Зубы мелькнули уже где-то совсем рядом, а после зверь перепрыгнул её и бросился куда-то дальше.
Таня провела ладонью по лицу, словно пытаясь понять, какие повреждения получила, но ничего не было – совершенно никакого вреда.
Гроттер казалось, словно она осталась живой только чудом – и девушка никак не могла пояснить причины подобной случайности.
Ей было страшно, но, тем не менее, не оставалось ни капельки смысла в том, чтобы задумываться над тем, что сделало только что животное.
Её, очевидно, признали.
- Таня! Таня, ты жива? – послышались восклицания Валялкина, и Гроттер поспешила подняться и устремилась к нему, надеясь на то, что сможет по крайней мере успокоить парня. И только потом она окончательно осознала, что на самом деле, возможно, он надеялся на что-то противоположное.
Теперь их было четверо – уже намного лучше, чем прежде, но всё равно слишком опасно, как для “Тибидохса”.
Когда их было двое, всё было относительно хорошо. А теперь, пусть Таня и смогла избавиться от бесконечных видений, ей всё равно было слишком нехорошо, и девушка всё время ожидала какой-то подлости.
Ей помогли подняться, и Гроттер заметила, что первым руку протянул Гурий, и только потом это сделал Валялкин.
Словно понял, что надо.
Таня никак не могла избавиться от бесконечного стойкого ощущения, что её предали, вот только, казалось, в этом не было ни капельки здравого смысла. Хотя, возможно, она очень сильно ошибалась.
Всякое может быть.
***
Бейбарсов внимательно всматривался в поверхность зеркала. Удивительно, но теперь Чума решила пойти едва ли не на крайние меры – прежде она очень редко пользовалась этими чудовищами.
Саблезубые барсы – в сочетании с собственной фамилией это выглядело просто смешно, но, собственно говоря, Глеб редко обращал на это какое-то внимание. Тем не менее, он внимательно всматривался в картинку и словно пытался понять причину хоть какого-то действия со стороны животных.
Он даже не содрогнулся, когда одно из животных откусило голову той девице, которая так сильно его раздражала.
Ничего хорошего в оной не было, собственно говоря, и даже замечательно, что она умерла, более чем замечательно.
Он усмехнулся, склонив голову набок, а после заметил, что та самая рыжеволосая Провидица упала, не сумев подняться вовремя.
Она казалась слишком потерянной, и Бейбарсов даже порывался остановить какого-то зверя, вот только знал, что это не принесёт девушке совершенно ничего хорошего, скорее очень даже наоборот.
Барс, впрочем, отреагировал на это более чем спокойно – он не стал убивать девушку, лишь обнюхал её и даже лизнул один раз своим длинным языком, а после едва ли не мяукнул.
Большая кошка.
Бейбарсов наблюдал за тем, как зверь перепрыгнул девушку и рванулся куда-то дальше, стремясь убежать как можно скорее, чтобы не оставить совершенно никаких следов собственного здесь пребывания.
Девушка поднималась.
Звери уже выполнили своё задание и убили хотя бы одного, но, тем не менее, это совершенно ничего не меняло.
Ничего страшного.
Удивительно, но тот, кто сопровождал эту Провидицу прежде, подал ей руку не первым. Бейбарсова предельно сильно удивляло то, что он, собственно говоря, не стремился защитить свою, если Глеб не ошибался, невесту.
Валялкин вёл себя… странно.
Он вообще был каким-то непонятным человеком, который, собственно говоря, совершенно ничего сейчас не мог изменить, и Глеб с радостью убил бы этого Ивана, но пока что рано.
Впрочем, ему прежде казалось, что тот хотя бы немного защищает девушку, а теперь у него возникало впечатление, что всё было совершенно наоборот.
Словно перевернувшись.
Глеб вздохнул, склонив голову набок, и прищёлкнул пальцами, словно собираясь переменить изображение, но, тем не менее, всё равно не стал ничего делать, просто внимательно всматривался в изображение.
Ему было интересно.
Тем не менее, пришлось наконец-то переключить магические изображение – следовало помнить о том, что тут было ещё много участников, а некоторые из них так и не получили достаточных испытаний на свою судьбу.
Это было его дело, его задача – не допустить, чтобы победил кто-то, чьи руки остались чистыми от крови.
Чья совесть чиста.
Нельзя, чтобы они вышли отсюда цельными, а не сломленными, нельзя позволить никому остаться счастливым, потому что это будет недостаточно жестоко. По крайней мере, в этом была уверена Чума.
А Чума здесь просто законодательница, и спорить с нею было совершенно бессмысленно – Бейбарсов и не собирался.
Он был уверен в том, что нет совершенно никакого смысла в том, чтобы что-то менять, это было бы глупо.
Так можно утерять собственную цель.
Так может не исполниться то, что он пытался сделать реальностью, и это принесло бы куда больше проблем, чем, скажем, его нынешнее вмешательство, или, напротив, невероятное равнодушие.