Инфляция обесценивала рубли. Их место занял опий. Граница практически была открыта. Население одного только Кулябского района в Таджикистане, по оперативному анализу (его сделал человек из моей группы Маджит), с ноября по февраль сумело аккумулировать около полутора тонн опия. Он был тогда дешевле хлеба. Но не было рынка сбыта. Криминальные структуры меняли муку и сахар на опий по очень выгодному для себя курсу. Весной 1992-го начался массовый исход русских из Таджикистана.
Маджит получил информацию, что в одном из контейнеров с беженцами будут переправлять 150 пятикилограммовых брикетов отравы. Мы не могли шмонать все контейнеры подряд... Но Маджит прошел Афган и стал там спецом по минноогневым заграждениям. Его группа подорвала и сожгла контейнерный склад в пригороде Куляба, операцию отнесли на счет местных националистов, якобы помешавших увозить русским "награбленное". Однако моджахеды прислали контролеров для поиска виновных в уничтожении отравы. Нашего Маджита вычислили. И он был казнен... Я так и не узнал, как его звали на самом деле...
Для нас это послужило уроком по технике безопасности. Без Маджита и его группы нас, "псов", на три республики осталось одиннадцать. Мы с Яшей были инициаторами сбора стаи. Поэтому и должны были отвечать за жизнь своих кентов. Решили сузить регион работы. Надо было определить узловую точку наркобизнеса. Воротами был Таджикистан. А единственным местом, где возможна концентрация и безопасная загрузка отравы, - только Ош.
Рудркие уехали, так что купить в Оше две квартиры оказалось легко. Мы их переоборудовали. Из верхней пробили лаз в нижнюю. Усилили двери. Трех "псов" отправили за деньгами: нам необходим был резервный фонд. Деньги они взяли у председателя одной районной организации потребсоюза.
В криминальном мире Средней Азии происходили изменения. Бандиты обеспечивали охрану, реализация опия внутри региона и его экспорт переходили в руки бывшего партийно-хозяйственного актива. Но все они зависели от поставщиков из опийного пояса. Север Афганистана контролировали моджахеды-узбеки... В нашей группе было трое узбеков. Мы послали их в Айвадж и Нижний Пяндж, криминальное прошлое помогло им освоиться на месте. Двоих отправили в Горно-Бадахшанскую область. Они прошли афганскую войну, перед ними стояла задача выйти на связь с Московским погранотрядом. Оставшиеся брали на себя Ош, Джалал-Абад и Бишкек.
МАЙОР ЭСЕН
В Кыргызстане в 1992 году на базе бывших 6-х отделов милиции начали создавать отделы по борьбе с наркотиками... Нашу информацию мы стали анонимно гнать туда. Они неплохо ею пользовались. Я уже думал вступить с ними в полный контакт. Но в Джалал-Абадском районе по нашей наводке был взят с 50 кило опия замначрайотдела внутренних дел. Через трое суток у задержанного вместо опия "оказалось" мумие. Оперов, бравших замнача, перевели в участковые. Бишкекские менты начали искать информаторов...
Меня взяли в аэропорту Манас, когда я собирался лететь в Новосибирск. Закрыли в районном "отстойнике". Через сутки меня забрали столичные менты. Разговаривал со мной майор. Я прикинулся наркотой и овечкой. Но мент объяснил, что знает меня, знает, что я принадлежу к ошской братве... Оказалось, что он переведен сюда из УКГБ, поэтому назвал мне и мой псевдоним, и номер контактного телефона бывшей экстренной связи. К тому же Эсен (так звали майора) знает меня лично. Он принимал участие в перехвате кукнара из Талды-Кургана и сидел тогда в кабине "ЗИЛа". Знал он и Белянина, знал, что у него есть свой сексот. Менты меня разрабатывали как представителя братвы. А Эсен искал хорошего агента. По его словам, в киргизских госструктурах есть люди, стремящиеся перекрыть опиумную дорогу через Кыргызстан. Нам же было выгодно, чтобы барыги пользовались старыми дорогами, а не создавали новые. Мне было странно слышать это. Но с майором мы все-таки пришли к соглашению... Я улетел в Новосибирск. А когда вернулся в Ош, возобновил контакты с посредниками.
С помощью Эсена были нейтрализованы три попытки транспортировки отравы в Сибирь, захвачено 40 килограммов опия и 30 килограммов гашиша, осуждены 18 человек - из них 4 мента.
В мае 1993 года Кыргызстан выходил из рублевой зоны. Среди наркоторговцев это вызвало немалый ажиотаж. От Эсена я получил задание вычислить маршрут транспортировки денег в Россию. Парни из моей стаи поработали хорошо. Оказалось, что основная масса денег будет переводиться через Таджикистан, где в хождении был еще рубль... Эсена назначили начальником Чуйского отдела по борьбе с наркобизнесом... Он был расстрелян в своей машине вместе с женой и детьми...
ЛЕГКАЯ СМЕРТЬ
От парней, работающих в опийном поясе, пришла информация о новых способах транспортировки отравы в Центральную Россию. Нанимались русские, переодевались в пограничную форму. Получали документы о транспортировке спецгруза и везли его в поездах без всякого досмотра. Лето 1993-го мы с Яшей провели в Москве... В другом мире...
Вернувшись домой, узнали, что нет больше нашей группы в опийном поясе. Ребята погибли вместе с российскими пограничниками, когда уничтожалась группа моджахедов, шедших в Таджикистан. Работа сексота теряет свой смысл, когда начинается война. Мы прекратили всякие контакты с властью (кроме Московского погранотряда). Торговля опием стала полулегальным бизнесом в Таджикистане и на юге Кыргызстана. Уже не составляло труда выявлять барыг. Ребятам, работающим в Горном Бадахшане, мы предоставляли полную самостоятельность... Потихоньку накапливали информацию о наркобизнесе и связях наркоторговцев с властными структурами... Мы поняли, что обычными мерами, так или иначе оговоренными в законодательстве, с этим бизнесом бороться нельзя. Надо по-другому...
Яша вступил в контакт с министром внутренних дел Кыргызстана Молдашевым, бывшим сотрудником КГБ, и передал ему информацию о перепрофилировании наркобизнеса с опия на героин (героин везти выгоднее). В ноябре 1995 года мы уничтожили "КамАЗ" с бутылями уксусного ангидрида, который нужен для получения героина. Но допустили ошибку: оставили в живых шофера. Ошские менты взяли тех, кто участвовал в нападении, и выбили из них показания. Началась охота на нас. Спасибо покойному куратору за паспорт. Из Оша мы ушли в горы. К чабанам.
В январе 1997 года мы узнали, что нас хотят достать и скомпрометировать и братва и менты... Вся наркота в трансе. Все хотят с нами "встретиться". Единственной надеждой оставался Яшин контакт с министром. В феврале мы добрались до Кара-Балта. Яша попробовал через контактный телефон установить связь, но было поздно. Министра уже сняли... Решили уходить через Кемерово в Новосибирск. Понимали: одиночки не могут бороться с наркобизнесом. Мечтали тогда только об одном: если не повезет, то умереть сразу. Яше не повезло. Он решил скрыться в Джамбуле. И его там повязали. Я думаю, что убивали его долго...
Мне повезло.
Сексотам не ставят памятников. О них не пишут романов. И живут они не долго...
Но каждый скомпрометированный барыга, каждый уничтоженный килограмм отравы - зачтется нам Богом...
Единственное, что могу пожелать тем, кто остался работать в Горном Бадахшане и на юге Кыргызстана... и себе... - легкой и быстрой смерти.
Р. 8. По словам Георгия, начиная с 1991
1995 годов группа сексотов, или "псов", в составе которой он был, уничтожила 41 наркоторговца. На счету самого Георгия 7 человек.
Глава 3
ПРАВОСУДИЕ НЕ ДЛЯ ВСЕХ
Новый Уголовный кодекс Российской Федерации, вступивший в действие с 1 января 1997 года, внес некоторые коррективы в жизнь российской Фемиды, которые значительно повлияли на судьбы многих людей, оказавшихся не в ладах с законом.
Переход от старого кодекса к новому тем не менее не избавил современное российское правосудие от неразберихи, законодательной путаницы, а подчас и прямого использования служебного положения в корыстных целях.
В частности, из-за несовершенства некоторых законодательных нормативов, касающихся проблемы наркотиков, вполне может случиться так, что при определенном раскладе пострадает ни в чем не повинный человек. Наглядным примером тому служит история, приключившаяся с гражданином Грузии в Москве осенью 1996 года.