— Погоди, миленький, я сейчас… — она вошла в домик и прикрыла за собой дверь.
Пашку немного отпустило. Пугающая неизвестность, кажется, чуть ослабила повода, галоп плавно перешел в рысь, оставляя за ездоком варианты финиша.
— Па-аш! — донеслось из-за двери. — Поди-ка…
Он выдохнул и толкнул дверь в дощатую комнату. Там было темно. Он прикрыл за собой дверь, стало еще темнее.
— Зина… Вы меня звали? — Его глаза потихоньку начали различать отдельные предметы. Окно было открыто настежь. Посреди него болталась узкая, прикрывающая не более трети проема, казенная ситцевая штора, пропускавшая слабый лунный свет слева и справа от себя. Он посмотрел в угол, откуда раздался голос. Там стояла узкая пружинная кровать. На ней, абсолютно голая, лежала Зинка, развалив в стороны жирные ляжки, между которыми белым, на фоне ее обжаренного югом бочкообразного туловища, выделялась промежность, почти не тронутая загаром. У Павлика подкосились ноги. Он часто думал раньше, как это произойдет с ним в первый раз. Воображение рисовало ему картинки, одна изысканней другой, где он, молодой и мужественный романтик, дарит минуты и часы наслаждения своей счастливой избраннице, тонкой и грациозно-воздушной, которая будет очарована его мудрой мужественностью и нежной силой.
— Ну как же, конечно, звала, — ответила Зинка не очень твердым голосом и смачно зевнула. — Присядь-ка сюда, — она похлопала рукой по кровати, — посмотрим счас, на что ты годен. Или как? Может, не умеешь?
Выбора не было, как не было и выхода…
— Сейчас, Зина… — дрожащими руками он расстегнул шорты и снял все, что на нем было, машинально прикрыв руками срам.
Зинка оторвала его руку от мошонки и прижала к своей огромной, растекшейся во всех направлениях груди.
— Ну, давай, залезай уже, а то я счас вырублюсь… — Другой рукой она схватила Пашку за шею и притянула к себе: — Давай, миленький, давай… Где он у тебя там?..
Тут он наконец почувствовал, как что-то набухло и окрепло у него внизу, он лег на Зинку и как по маслу, легко и без малейшего сопротивления вошел в ее тело. Через пару секунд, его таз задергался в конвульсиях, доставив высшее наслаждение его обладателю. Но все было кончено… Он замер, пытаясь осознать происшедшее. Напряжение потихоньку спало…
— Зина… — сказал он тихо, плохо понимая, счастлива его партнерша в этот момент или же, наоборот, недовольна по какой-нибудь неизвестной ему причине.
— Х-р-р-р-р… — раздался тихий звук. Он исходил из Зинкиного рта. — Х-р-р-р… — звук повторился снова.
— Мне уйти? — с тихой нежностью в голосе спросил Паша.
— Х-р-р-р-р… — снова раздалось в ответ.
Зинка спала мертвецким сном… Пашка приподнялся над ней, задумчиво, еще не переварив окончательно все события этого вечера, и, пересев к окну, чтобы хлебнуть ночной прохлады… чуть не столкнулся, голова к голове, со страшной человеческой мордой. Он в ужасе отпрянул от окна, вжавшись на кровати в темноту комнаты и не зная, что предпринять. Медленно, чтобы не скрипнула кровать, он прислонился спиной к узкой шторке, втянул голову в плечи и замер, перестав дышать. Внезапно шторка резко отдернулась в сторону.
«Все… Это конец, — вихрем пронеслось в мозгу. — Так я и знал…»
В проеме снова возникла страшная морда.
— Э, да кто тут? — раздался знакомый нетрезвый голос.
Это был Ринат. Он всунул голову глубже и увидел голого Пашку:
— Ты, што ль, паря? — обрадованно спросил он. — А то мы Зинку потеряли, свет у ней не горит, а портвешок наш тут оставался, больше полбутылки.
Пашка растерянно молчал. Такое количество ужасных в его жизни событий за столь короткий промежуток времени ему еще не приходилось переживать за все свои семнадцать честно прожитых лет.
— Значит, ты с ней теперь? — участливо спросил узкоглазый, кивая на храпящую Зинку. — Нормально! Она, хоть толстая, но зато такая… — он никак не мог подобрать правильное слово, характеризующее Зинку с наилучшей стороны, — такая… Нормальная… — бесславно завершил он собственное лингвистическое исследование. — Ты женатый? — снова спросил он Пашку. — А то при ней будешь, как при параде, и нос в махорке. На зону пойдешь, Зинка очень сгодится. У ней сердце золотое, и опять же при продуктах… Детей тебе поднимет, если что… Если в закон не выйдешь… — Пару секунд он мечтательно помолчал.
— Значит, вы портвеш кончили, — внезапно сменил он тему. — Ладно, пойду к своей дуплиться… Насухую… Давай петушка, паря! — он протянул Пашке мозолистую ладонь.