— Папочка, — начал дед Роман, — мы с Юликом…
Доктор встал и вышел из комнаты.
— В лучшем случае — месяц, — бросил он, надевая пальто.
— Предел… Метастазы в печени… Денег не надо, — добавил он, не дожидаясь робкого маминого захода насчет «отблагодарить». — Всего хорошего…
Дед Роман тихо умер точно в соответствии с назначенным ему доктором пределом. Это произошло под утро, ровно на тридцатый день после печального диагноза.
Заморозчик, скорбных дел специалист из районной службы похоронных услуг, прибыл на следующий день после обеда. Это был тихий и очень вежливый старичок-азиат, смуглый, с раскосыми, чуть-чуть испуганными глазами и небольшим чемоданчиком в руках.
— Как вас зовут? — тихо, по привычке, спросила мама. Глаза у нее были красные, и выступили некрасивые мешки под глазами.
— Моя фамилия Шин, — тоже тихо ответил старичок. — Расценки наши вы знаете?.. Где покойный?
Он прошел в дедову комнату, не глядя на покойника, откинул плед и тихо сказал:
— Подстелите что-нибудь, а то замараю… — Далее он вынул из чемоданчика инструменты и аккуратно разложил рядом на клеенке. — Можно приступать? — спросил он.
Мама кивнула, закрыла лицо руками и вышла из комнаты. Павел остался рядом.
Шин надел резиновые перчатки, взял в правую руку скальпель, левой оттянул кожу на левом бедре, с внутренней стороны ноги, и сделал глубокий, длинный разрез. Раздвинув его, он запустил туда большой палец и приподнял толстую бедренную вену. Взял ножницы, не специальные, а обычные, портновские, приподнял вену повыше и одним движением перерезал ее в толстой части. Потекла густая черная кровь. Шин ловко перехватил вену зажимом и внезапно весело сказал:
— А мы туда сейчас формалинчику… — Он набрал полный шприц прозрачной жидкости и воткнул его в вену. Напрямую, без иглы…
Павлу стало дурно, он отошел в сторону и распахнул окно. Удушающая июльская жара ворвалась в комнату, прихватив по пути раскаленный дрожащий воздух, нависший над асфальтом, что вплотную подступал под окно их первого этажа.
Старичок тем временем завершал жуткую процедуру.
— Сейчас подошьем — и порядок… — снова бодро сообщил он.
— Я… хотел спросить. Нам хоронить через два дня, — обратился к нему Павел. — Продержимся?.. Как вы думаете? При такой жаре… — Внезапно до него дошел смысл сказанных им слов. Он смутился. — Я хотел сказать, нельзя ли как-нибудь… покрепче… заморозить дедушку?
— Отчего же нельзя? — почему-то обрадовался старичок. — Очень даже можно. Только, сами понимаете… Двойной формалин, все же…
— Мы заплатим, — ответил Павел. «Заплачу из стипухи, — подумал он. — Для мамы никаких подробностей…»
— Ну, тогда я добавляю? — Шин вопросительно посмотрел на Павла.
— Да… — коротко подвел итог Павел и краем глаза засек два веселых, быстро вспыхнувших фиолетовых огонька в азиатских глазах старичка-заморозчика… «Точно завалят меня на соревнованиях… — подумал он. — Как все это некстати…»
После похорон деда Романа Павел впал в депрессию. Хотелось бросить все к чертовой матери. Он проводил маму в санаторий и лег на диван…
«К черту эти тренировки! — подумал он. — Хватит…»
Почему-то вспомнился нетрезвый Ринат из давней южной истории.
— В бокс тебе бы надо… — сказал он…
— Да пошел бы ты! — с необъяснимой злобой вслух произнес Павел…
Это был третий, заключительный раунд поединка за выход в финал. Соперник Павла, боксер из Казахстана, жилистый, с длинными мускулистыми руками, наступал грамотно и целеустремленно. Победитель выходил в финал, а это автоматически означало присвоение звания «Мастера спорта». Павел вяло оборонялся, часто уходя в глухую защиту, и лишь иногда взрывался короткой быстрой серией ударов в ближнем бою, вызывая редкие аплодисменты зрителей. Но длиннорукий был непробиваем. Казалось, он совершенно не чувствовал боли. При этом он двигался по рингу легко и непринужденно, жаля соперника точными и жесткими ударами, постоянно держа его на дистанции.
«Грамотный, гад…» — промелькнула мысль.
Павел начал уставать. Ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Ему уже было все равно… Соперники вошли в клинч. Не выдержав обмена ударами, Павел согнулся, отпрянув в угол, и снова ушел в глухую защиту. Длиннорукий продолжал методично расстреливать его своими кувалдами, не давая роздыху. Внезапно Павел разогнулся и нанес ему удар открытой перчаткой сбоку.