Свет в зале зажегся… Продюсер сидел молча.
— Идем дальше? — спросил его переводчик.
Дэвид вышел из оцепенения:
— Я хочу посмотреть это еще раз. Прямо сейчас…
Фильм прогнали повторно, и снова зажегся свет. Дэвид продолжал смотреть на погасший экран…
— Итс бриллыэнт… — тихо промолвил он. — Итс джаст риллы, риллы бриллыэнт уорк. Анбеливбл…
Переводчик ждал дальнейших указаний.
— Как зовут автора? — спросил Дэвид.
Переводчик сверился с бумажкой:
— Айтанян, Армен Айтанян, двадцать восемь лет, из Грузии, Высшие курсы режиссеров и сценаристов, одна часть, дипломная работа…
— Джорджиа? — удивился Дэвид. — Так он американец?
— Нет, — засмеялся переводчик, — у нас тоже есть Джорджия рипаблик, тоже на юге.
— О’кей, — подвел итог чернокожий продюсер. — Этот южанин мне нужен в списке под номером один… Надеюсь, он не расист?..
…После обеда заработал телевизионный экран. Начался какой-то вестерн. Мыриков вперился в экран и подвинул к себе рюмку. Ким вырубился на своем месте — дало о себе знать количество выпитого спиртного.
«Подкаблучник, — почему-то подумал про него Армен. — Слабый мужчина… А кино хорошее снял…»
…Кроме Армена в состав группы молодых кинематографистов попал оператор Сергей Баранов, красиво снявший короткометражку «Там, где земля переходит в небо», и совсем молодой режиссер Сашка Ким, очень удачно стартовавший с игровой двухчастевкой по рассказу Брэдбери.
— Все правильно, — издевались сокурсники над счастливчиком Кимом. — Американец своих берет, кто по Брэдбери снимает…
— Ну, так и вы снимали бы… — обижался Сашка.
— Нам нельзя, — отвечали они. — Мы, в отличие от некоторых, патриоты Шосткинского комбината…
— Ну, а Айтаняна тогда почему взяли? — не унимался ущемленный Ким. — У него-то вообще фильм местечковый, с петухами да калачами.
— Вот именно, что местечковый, — не сдавались сокурсники.
— У продюсера знаешь, фамилия как? На «ман». И зовут — Давид…
— Да он же черный, — искренне удивлялся Ким. — При чем тут это?
— Неважно, — ржали они, — у них там все схвачено…
А самый остроумный добавил:
— И вообще — что чернокожие, что черножопые — все они… Друзья и братья навек…
Он тут же осекся, вспомнив о Кимовой узкоглазости, но было поздно… Ким сам продолжил его вывод:
— А я, стало быть, косоглазый… Двоюродный брат черножопокожих. Навек…
— Да, брось ты, Сань… — примирительно сказал один из них.
— Он сам скрытый полужидок! — и указал на остроумного студента…
Кроме везучей троицы летел и «опекун», проректор Высших курсов, Мыриков. Это было категорическое условие Госкино, вплоть до отказа от программы стажировки вообще. Мотивы при этом не излагались. «Согласно действующему положению» — фигурировало во всех документах. Дэвид плюнул и согласился.
«Черт с ним, — подумал он, — пусть летит. Я его туристическим классом отправлю, персонально…»
С Арменом Дэвид задружился насмерть, с первого дня, как только познакомился. А произнесенный кавказцем тост: «Я пью за твой гроб, который будет сделан из столетнего дуба, который мы посадим через сто лет…» — добил его окончательно.
— Я не знаю, где ты нашел этого художника, — объяснял он ему потом, имея в виду Гения, — но вы с ним молодцы. Даже меня, циника из Голливуда, на корпус прошибло… В первом классе полетишь…
Перед отлетом, уже в Шереметьево-2, Дэвид, прощаясь, один на один, уже без переводчика, вручил Армену визитную карточку и подмигнул:
— Все есть можно платит. Без денги. Будет ферст класс, дринк, еда лубой и… — он снова подмигнул, — хост, ай мин, стуардесс, сем сот бакс, я тоже платит… — он весело засмеялся, — программ баджет фаундэйшн — олл инклудед, все вклучено. Сии ю, ин октиабре, бай-бай, ну-у?..