Бляд… Твар… Бляд… Твар…
Знала ли мать… Да, конечно знала. Все ведь начинается с малого… достоинство и честь пропадают не враз… А заканчивается… а вот этим и заканчивается…
На следующий день она проглотила какие-то таблетки - но ее вырвало и она не умерла. Мать сильно избила ее - она била ее по голове и что-то шипела. А вечером снова пришел дядя Гасан…
Потом она стала наркоманкой. Ее подсадила на иглу подруга - просто сказала, что это помогает забыться. Подруга уже давно была системной и получала свою дозу с большой скидкой, по себестоимости - за то, что подсаживала на иглу своих подруг. Сначала разноцветные таблетки, помогающие хоть недолго не чувствовать… Не помнить.
Потом героин…
Дядя Гасан хвастался всему рынку, как он хорошо устроился. Квартира бесплатно. Русский биляд, которую он трахает. И ее дочь, которую он тоже трахает, когда считает нужным. Сородичи слушали его. Завидовали. И ржали…
А потом появился Шмель. У нее не было денег… в общем, она заменила ему ее подругу, когда та сторчалась совсем. Потом она сказала как-то раз Шмелю, что боится идти домой. Шмель спросил: почему.
И она все рассказала…
Она прекрасно помнила тот день, когда ей удалось отомстить. Попала в тему - чехи искали любой повод, чтобы наехать на азерботов - надо было отнимать рынок. И она со своей историей и впрягшимся за нее Шмелем была как раз кстати…
У Шмеля была тачка, он ездил на ней по доверенности. Старая, дешевая, побитая десятка. В тот день она пришла к нему за дозой и думала, что он привычно ее отымеет, а потом даст пару маленьких пакетиков - но Шмель ждал ее уже одетым…
- Поедешь со мной…
Со Шмелем она никогда не спорила - первый раз когда попробовала, он сильно избил ее ногами. Потом правда отмягчел, если только пару пощечин влепит. Шмель закрыл дверь на все замки и пошел вниз по лестнице, Маха последовала за ним…
Не задавала она вопросов и тогда, когда поняла, что они едут за город. За город вывозили обычно, чтобы изнасиловать или убить. Или просто убить. Или поиздеваться. Но ей было все равно. Хуже чем есть сейчас - уже не будет…
Все происходило на опушке какого-то леска. Еще не сошел снег, грязно-серыми прогалами он лежал на бурой, еще не ожившей от зимнего сна земле. Было холодно…
Они подъехали одними из последних - несколько черных, гробоподобных джипов уже стояли полукругом, перекрывая дорогу с двух сторон. Мертво блестел ксенон фар, несмотря на то что еще было светло, солнце только клонилось к закату. Шмель ловко буксанув, развернул машину носом к дороге, открыл дверь, не глуша мотор.
- Сиди здесь. Поняла?
Сжавшись в комок на переднем сидении, она смотрела, как Шмель подошел к каким-то кавказцам, с кем-то поздоровался за руку, с кем-то обнялся. У многих из кавказцев было оружие даже автоматы. Кто-то был в кожаных куртках, кто-то - в камуфляже. Она поняла, что Шмель им задолжал - и теперь привез предложить ее за долг. Такие случаи бывали не редкостью. Молодых девчонок - чехи предпочитали чем моложе тем лучше - продавали в рабство, а иногда и просто похищали. Никому до этого не было никакого дела…
Но она ошибалась. Завывая мощным мотором, из-за пригорка вынырнул громадный, черный Форд-Эскершн, он пер прямо по целине подобно торпедному катеру, и из-под его колес фонтанами летела земля. В какой-то момент показалось, что он намертво застрял в раскисшем весеннем поле - но водитель газанул, и огромная машина вырвалась из плена…
Форд затормозил совсем рядом с десяткой Шмеля, на фоне творения американского автопрома русский "тазик" выглядел совсем убого…
Захлопали двери, из машины полезли еще кавказцы. Много…
Затем открыли заднюю дверь и из просторного багажного отсека, одного за другим начали выкидывать какие-то кули. Это ей сначала показалось что кули - на самом деле это были люди, но люди связанные и избитые в кровь. Потом из багажника выпрыгнули еще двое кавказцев - они ехали на откидных сидениях, поставив на пленников ноги.
Пленников подняли пинками и погнали к стоящим полукругом машинам со светящимися фарами. С ужасом она узнала в одном из пленников дядю Гасана…
- На калэны! Бараны! Сэйчас рэзать вас будэм! На калэны, твар!
Пинками, тычками, ударами прикладов пленников выстроили в некое подобие шеренги. Двое с ружьем и автоматом встали за ними. В одной из машин открылась дверь и на талый снег ступили еще трое - один из них, единственный среди всех был в сером деловом костюме. Несмотря на то, что было еще прохладно - верхней одежды на нем не было.
Шмель суетливо подбежал к машине, открыл дверь.
- Пошли!
Когда Шмель подвел ее к кавказцам, человек в деловом костюме шагнул вперед. Полноватый, с проседью в волосах, еще не старый, смугловатый…
- Меня дядя Ваха зовут, девочка. А тебя…
Шмель пихнул ее в бок.
- Маша…
- Маша… - повторил "деловой", по-русски он говорил совсем почти без акцента - ты этих знаешь кого-нибудь?
Маша посмотрела на стоящих на коленях пленников.
- Да…
- Кого ты знаешь, девочка?
- Вот этого… - она показала на Гасана
- Да врет она тва… - крик дяди Гасана захлебнулся в истошном вопле - стоящий сзади чеченец со всей силы ударил его ногой по спине, в позвоночник
- Это он тебя трахал, да? - буднично, словно "который час" спросил чеченец
- Да… - едва слышно ответила Маша…
Чеченец потрепал ее по щеке, совсем как отец… Потом протянул назад руку - и в нее вложили большой, сверкающий сталью нож
- Зарежь его, если хочешь…
Словно во сне Маша взяла нож, удивилась какой он тяжелый… Сделала шаг, потом еще шаг. Потом нож упал на землю…
- Хорошая девочка… Шмель, уведи ее… Пусть в машине посидит…
Дальнейшую экзекуцию она наблюдала уже через тонированные окна десятки. Шмель, заперев ее в машине, вернулся к остальным - а она смотрела…
Деловой повернулся к своим, сделал какой-то знак рукой. По его знаку двое кавказцев выдернули из шеренги одного из пленников - толстого, заросшего щетиной, золотозубого, с глазами навыкате, подвели его к "деловому" и бросили перед ним. Она тогда не знала, что это был лидер азербайджанской общины…
Деловой присел на корточки перед поверженным его нукерами на землю соперником…
- Ты меня знаешь?
Азер с трудом разлепил слипшиеся от крови губы…
- Ваха… ты же кавказец… мы за вас воевали…
Деловой поднял глаза на обступивших место экзекуции боевиков
- Слышали? Этот жирный баран за нас воевал. Или может быть - овца?
Смачный плевок попал пленнику в глаза, слюна потекла по щеке
- Ты за это ответишь…
Нукер уже размахнулся ногой, чтобы пнуть азера в спину, но деловой властным жестом остановил его.
- Перед Аллахом мы все ответим. В свое время. А кроме него и Рамзана - надо мной и нет никого.
- В Москве когда терли - этот город нам отдали…
Деловой недобро улыбнулся
- Ни меня ни Рамзана на этой терке не было.
- Старшие… ваши… на Коране клялись…
- Они мне не старшие. Мои старшие - в Грозном, они не разговаривают с баранами. Тем более - не делят с баранами кусок. Они их режут. Для меня в Москве старших нет. Это моя земля, я здесь и бай… и эмир… и мюдюрь*. Я не собираюсь терпеть на своей земле грязных баранов из Баку. Правила меняются. Убирайся в свой город вместе со своими соплеменниками. Все твои дела - теперь мои. Если через неделю я увижу хоть одну азерскую тварь на улице - мои люди с ним сделают то же самое, что сейчас сделают с этим уродом. Это моя земля. А русские - мои рабы. Не твои.
Деловой легко встал в полный рост, подошел к стоящему на коленях Гасану…
- Что с ним надо сделать, братья?
- Галава отрэзать! - мрачно проговорил из один "камуфляжных", заросший бородой по самые глаза