В конце концов он снова заговорил. «На продолжительность нашей жизни может влиять и другой фактор, хотя, лучше бы я даже не подозревал об этом. Думаю, что мы здесь все — мужчины с малым количеством природной красоты в душе, таким малым, что когда сильфиды проявляют это и делают очевидным, мы недолго можем этому противостоять. Есть в этом смысл? Нет, нет, не отвечайте. По правде говоря, я не хочу знать, что вы об этом думаете».
Он посмотрел на меня с выражением ничуть не печальным и таким чужеродным, что мне пришлось подавить дрожь.
Он заговорил снова. «Вы должны быть очень осторожны. Художник, почитатель красоты… вы будете как сухое дерево для её пламени, сгорите мгновенно. Будьте очень острожны». Он с содроганием глубоко вздохнул. «Итак, вы умный турист, вы кое-что нашли, о чём можно написать дома. Теперь настало время вам уйти». Он потянулся и потушил псевдосвечу, и я больше не мог видеть его выражение.
Я ушёл.
Утром моя голова казалось забитой полу-сонными видениями и я заказал завтрак в номер.
За сладкими пирожными и кофе с Джа-мира я лениво перелистывал свои путеводители, пытаясь найти цель на сегодняшний день, фокус моего любопытства.
Одна из книг, упав, раскрылась на тщательно скомпонованном чёрно-белом изображении Пляжа Встречи, где мужчины ждут, когда сильфиды появятся из Ока.
Я прочёл:
У каждого города вдоль побережья Ока есть свой собственный Пляж Встречи, и многие из них содержат в себе маленькие шедевры ранней Поселенческой архитектуры, сохранившиеся с тех дней, когда первые человеческие поселенцы Ноктайла ещё пытались объяснить странный феномен Ока религиозным языком.
Я закрыл книгу и оделся для похода на пляж.
Я решил прогуляться; мои путешествия в последнее время давали мне мало возможности для физических упражнений. Я обнаружил, что без такой стимуляции мои глаза становятся немного мутными, руки — немного дрожащими. Пляж был всего лишь в трех километрах от отеля, а мелкий дождь в данную минуту прекратился.
Когда я вышел из портика Скелпина, странное сине-зелёное небо Ноктайла показалось в проносящихся просветах в серых завитках низких облаков. Воздух был почти тёплым, а бриз — робкой лаской.
Крондиэм лежал на покатом косогоре между двух огромных скал. На севере город резко заканчивался у вертикального склона, который на две тысячи метров уходил в Око. Но на юге у основания скалы на километр шёл галечный пляж.
У главного южного входа города колонисты возвели впечатляющие ворота. Чёрные базальтовые колонны были пять метров в высоту и поддерживали массивный притолочный камень, украшенный резьбой в форме полулежащей обнаженной женщины. Она нежно улыбалась, поддерживая подбородок правой рукой, а в левой руке, которая покоилась на очаровательном изгибе её бедра, она держала маленький серп.
Высеченная фигура была всецело великолепной, мощной и сдержанной. Несомненно, народ Крондиэма когда-то был чувствительным к красоте. Я остановился на несколько минут, чтобы сделать быстрый набросок. Ворота создали бы изящный повествовательный фон для картины сильфиды — хотя, возможно, ни одна из них не проходила этой дорогой после того дня, как они вышли из Ока.
За воротами к пляжу вела неровная тропинка, и я пошёл по ней.
Лёгкий ветер дул с вершин и стихал над Оком, разглаживая прибой в плещущую рябь. Я прошёл вдоль пляжа, изредка поскальзываясь на крупной гальке. Аромат Ока казался здесь более сильным, чем в городе, а сияющее солнце пригрело настолько, что я снял свитер.
Мужчины ждали в стоящих в ряд каменных хижинах, маленьких строениях с открытыми фасадами и высокими остроконечными крышами. Путеводители называли их «святыни» и сообщали, что в самом начале мужчины ждали в них, исполняя религиозный долг. Потом сильфиды стали появляться гораздо реже, и их выбор толковался как пророчество.
Было шесть святынь, каждая посвящена своему обитающему в Оке существу: ханосу, большому виндидному угрю, водорезу-фрегату, четырехкрылому скату, красному панголоиду и луножуку. Люди Крондиэма до сих пор разделяют свои кланы по этим тотемам, но первоначальный религиозный порыв уже давно испарился.
Высеченные подобия тотемов по-прежнему украшают фасадные фронтоны святынь, хотя теперь мужчины, которые сидят внутри, прибывают из отдалённых миров человеческой вселенной и по причинам, которые весьма отличаются от тех, что сподвигали ранних поселенцев.
Я медленно бродил по пляжу перед святынями, всматриваясь, с радостной невинностью обычного туриста, на на трёх ищущих, которые сегодня были в наличии. Сейчас они ждали в расслабленных позах; полный прилив будет ещё через пол часа. У одного был складной стул для лужаек и ящик со льдом, двое других сидели скрестив ноги на циновках.