– Э! – завопил сосед справа и добавил короткую торжествующую фразу на своем языке.
Переводчик мне не потребовался. Проследив за жестом указательного пальца, я увидел впереди мелькание синей «жигулевской» кормы. Нас разделял лишь корпус длинномера с бетонными плитами, установленными «шалашиком». Леха оказался отнюдь не лихачом. Судя по спидометру «Форда», он не рискнул набрать скорость больше девяноста километров в час. С одной стороны, это меня радовало. С другой – стало немного жаль парня, которого скоро отмутузят ни за что ни про что. О том, что ждет лично меня по окончании погони, я старался не думать.
Огласив округу надрывным сигналом, «Форд» выскочил на встречную полосу и помчался вперед, торопясь миновать опасный отрезок пути, пока из темноты не вынырнула встречная машина. Плиты на длинномере, одна за другой, поползли мимо. Мы находились на уровне тупорылой кабины грузовика, когда я обратил внимание, что свет фар уперся в сплошной сугроб, уходящий дугой в темноту. Это был слишком крутой вираж, чтобы брать его с разгону, не заботясь о существовании тормозной педали, однако наш водитель, видно, думал иначе. Не знаю, на чем он там ездил в детстве – на благородном скакуне или задрипанном ишаке, но когда он, вцепившись в руль, весь откинулся назад, впечатление создалось такое, что он пытается натянуть невидимые поводья.
Джигитовка не удалась. Он обреченно заорал, когда сообразил, что не вписывается в поворот, только польза от такой запоздалой реакции была нулевая. «Форд» налетел на снежный гребень, опасно накренился и устремился капотом вверх, словно намереваясь совершить прыжок с трамплина. Что-то громко проскрежетало по днищу, и я догадался, что это верхушка столбика ограждения, почти погребенного под снегом. Потом нас бросило вперед, потому что «Форд», перевалив препятствие, ухнул вниз. С треском ломая кусты, он прокатился еще несколько метров и очень удачно заглох, немного не доехав до деревьев. Мы завязли в снегу по самые фары, так что о продолжении гонки не могло быть и речи. Как говорится, сошли с дистанции.
На протяжении всего этого неожиданного трюка время перестало для меня существовать. Я не знал, сколько секунд или минут прошло с того момента, когда заверещал наш водитель, до ошеломляющей тишины, воцарившейся в салоне. Но молчание мои спутники хранили недолго. Когда стало ясно, что никуда мы уже не едем, они одновременно загомонили, жестикулируя руками так энергично, словно намеревались взлететь и продолжить преследование по воздуху. Карен, умудрившийся расквасить нос, размахивал пистолетом над самой головой водителя, а тот по-черепашьи втягивал ее в плечи и что-то вякал оправдывающимся тоном. Мой сосед справа тоже наседал на виновника происшествия, и его голос был самым громким и обличающим, потому что он, как было видно по его перекошенному лицу, перепугался больше всех.
Я не вмешивался. Сложив руки на коленях, сидел и ждал завершения разборки. Того, что меня вот прямо сейчас пристрелят и оставят лежать в сугробе, я не боялся – сначала им нужно было найти сумку, которую они так бездарно упустили. И я оказался прав. Выговорившись и уняв кровь, Карен достал из кармана трубку мобильника. Тон его был жалобным и растерянным, как у ребенка, заблудившегося в лесу. Он звал на помощь Арарата. Значит, мои злоключения только начинались.
Глава 3
1
Через некоторое время прибыл мощный джип, он взял «Форд» на буксир и выволок из сугроба. Когда вокруг меня образовалось чересчур много молодых людей кавказской наружности и все они одновременно заговорили о чем-то своем, у меня разболелась голова. А вот привязывать трос поручили мне. Остальные были слишком заняты болтовней, жестикуляцией и мимикой.
На обратном пути мои спутники немного попридержали языки и поскучнели лицами. Было заметно, что они опасаются гнева своего Арарата. Но мне недолго пришлось любоваться их приунывшими физиономиями. На подъезде к Новотроицку меня заставили надвинуть мой вязаный колпак до самого подбородка, чтобы я ненароком не запомнил дорогу. А я и не собирался этого делать. Я был убежден, что если мне каким-то чудом посчастливится вырваться отсюда целым и невредимым, то меня никакими коврижками не заманишь обратно.
Дом, в который меня привезли, представлял собой типичное родовое гнездо богатого иноземца, процветающего в средней полосе России. С меня сняли колпак, и перед моим взором предстали массивные раздвижные ворота, высоченная кирпичная стена, трехэтажный домина с причудливыми башенками. Это впечатляло. Особенно сочетание гигантской спутниковой антенны с крепостными бойницами.
Подталкиваемый в спину сразу тремя конвоирами, я пересек вымощенный плиткой двор, заставленный автомобилями самых разных марок. Два мордастых пса проводили меня неприязненными взглядами и по разу рявкнули, проявляя желание познакомиться со мной поближе.
Войдя в дверь, я не сразу сообразил, что нахожусь в гараже, вплотную примыкающем к дому. Меня смутил большущий ковер ручной работы, оказавшийся под ногами. Но потом я обнаружил в помещении шикарный серебристый «Мерседес» и догадался, что потрясающий ковер от стены до стены предназначен для него.
Меня ждали более скромные декорации. Смотровая яма посреди гаража представляла собой вход в подвал, расположенный под зданием. Мы миновали бильярдную, тир, тренажерный зал и, пройдя коридором, очутились в комнате с низким потолком. Из мебели – лишь старомодное креслице подле низкого журнального столика да ряд разномастных стульев вдоль стены. А посреди комнаты стоял операционный стол, покрытый несвежей простыней. Эмалированная кювета, которую я заметил под столом, была наполнена комками ваты с бурыми пятнами. Точно такие же пятна украшали простыню. Я и без подсказок определил, что это кровь. И мне не нужно было объяснять, почему в комнате пованивает дерьмом и мочой. Здесь пытали и допрашивали. А кресло и стулья предназначались для зрителей. Не смог я определить лишь предназначение трех маленьких железных дверок, расположенных чуть выше уровня пола. Они походили на печные, но каждую украшал внушительный засов.
Перехватив мой взгляд, Карен любезно открыл одну из дверок и поманил меня пальцем.
– Это наши спальные номера для почетных гостей, – пояснил он. – Можешь заглянуть. Тебе понравится.
Чтобы воспользоваться его приглашением, мне пришлось присесть на корточки. Я увидел перед собой каменную клетушку, в которой можно было поместиться, разве что скрючившись в три погибели.
– Немного тесновато, но зато очень уютно, – сказали за моей спиной.
Я оглянулся через плечо и посмотрел на ухмыляющихся парней, стоящих поодаль. У меня было очень мало шансов справиться со всей троицей, тем более что на шум непременно сбегутся их соплеменники. Но если мне придется провести ночь в этой клетушке, то я стану вообще ни на что не годен.
Что-то прочтя в моем взгляде, Карен проворно отступил на пару шагов назад, извлекая на ходу знакомый пистолет. Сидя на корточках, я мог броситься ему в ноги, но для этого мне требовалось несколько движений, а Карену, чтобы остановить меня, достаточно было пошевелить одним пальцем. Потому что пистолет он предусмотрительно снял с предохранителя.
– Не рыпайся, – посоветовал он, угрожающе щуря глаза. – Дольше проживешь.
Мне никогда не доводилось бывать в подобных ситуациях, но я подозревал, что легкая смерть от пули гораздо предпочтительнее жизни в застенках. И все же я не сумел заставить себя кинуться навстречу выстрелу. Как и каждый приговоренный, я в глубине души не верил, что все кончено. Надеялся на чудесное спасение. И утерянная сумка оставалась для меня последней соломинкой, за которую я рассчитывал ухватиться.