Собакоголовая статуя покоилась на заднем сидении.
Лохматый оглянулся, чтобы еще раз оценить, за что же он хапанул такой кусок лавэ. Пакет приоткрылся и бронзовая морда выглянула наружу.
БМВ притормозил у светофора. Красный свет мазнул Нубиса как будто с его морды потекла кровь.
Лохматый тряханул головой, наваждение пропало.
— Чего ты? — спросил Альбинос.
— Да… — но тот неопределенно махнул рукой. — Глючит… Хотя знаете. Как только я эту дрять принес домой, мой кот куда-то свинтил…
Альбинос ухмыльнулся и мрачно пошутил:
— Это не простая статуя. Это проводник… Он провожает людей на тот свет…
Лохматый побледнел и опять беспокойно оглянулся.
— Хорошо, что ты мне его продал, — удовлетворенно добавил новый хозяин стутуэтки.
Лохматый потрогал бабки во внутреннем кармане и успокоил себя:
— Измена. Наверно, надо двинуться…
— Точно измена!
Лохматого несколько насторожило, что БМВ повернул на площадь Труда. С этим местом у него связывались самые неприятные воспоминания. Тут его как-то чуть не сгребли в метовку. Тут он лишился зубов и лучшей своей куртки. Причем по-дурацки. Абсолютно нормальный, абсолютно трезвый. Чистый, как стекло. Зубы он потерял, потому что однажды его толкнула в зад неизвестно откуда вырулившая машина, и Лохматый долбанулся со всего маху мордой о трамвайные рельсы. А куртку он просто потерял, но при загадосных обстоятельствах. Сколько Лохматый ни размышлял, он так и не мог понять, как это произошло. Спустился с моста на площадь он в куртке, на трамвайной остановке у Малой Голландии он остановился покурить и полюбоваться течением воды. Но, увидев попутный трамвай, «единицу» идущую до Репина, он вскочил в него и только тогда обнаружил, что куртки на нем нет. Куда она делась?
Впрочем, и Апраксин двор Лохматого напрягал не меньше. Поэтому когда альбинос сказал про Апраксин, Лохматый опять призадумался.
— А что, Апраксин-то? Чего там особенного? — Спросил он осторожно.
— У ребят свежая партия. Ты можешь взять по низкой цене на все эти бабки. Я подумал, чего ты попрешься куда-то… Но если хочешь… — альбинос развел руками и остановился на пустынной набережной.
— А… — сказал Лохматый. — Да нет. Поезжайте.
В конце концов, все равно, у кого брать. Лишь бы было что. А насчет страхов… Двинуться, и все пройдет.
Почти у самого Апраксина Лохматый, сделав во времени небольшую петлю, снова спросил:
— А что Апраксин-то?
— Да ты утомил! Я же сказал только что! — процедил альбинос и остановился у подъезда в темном закутке между двумя домами и протянул руку. — Давай баблы. Я сейчас вынесу.
Лохматый усмехнулся и покрутил головой:
— Э-э-э-э! Нет! Я сам пойду.
— Как угодно! — усмехнулся бесветный хозяин БМВ и вышел из машины.
Лохматый, ежась от холода, выбрался тоже и побрел следом в темный подъезд. На лестнице он приотстал, но не очень, чтобы видеть, куда идет альбинос.
Тот шагнул в кабину старого лифта и, дождавшись Лохматого, нажал кнопку. Лифт с грохотом поднял их на третий этаж.
Альбинос позвонил в квартиру напротив лифта.
Дверь открыл маленький мулат. Он с удивлением стрельнул глазами, поморщился и отступил внутрь. Альбинос с Лохматым вошли в огромную темную прихожую. Старинное зеркало отражало кусок комнаты, из которой доносилась громкая кислая музыка.
— Сколько? — коротко спросил мулат.
— Почем?
Мулат на пальцах выбросил сумму.
Лохматый кивнул и достал бабки. Он отщипнул от пачки половину и, протянув мулату, прохрипел:
— На все…
Мулат шевельнул бровью и взял купюры. Махнул рукой и молча проследовал в комнату, Альбинос вздохнул и направился за хозяином.
— Ты здесь постой, — бросил Лохматому мулат.
Лохматый попятился и не заметил короткого цепкого взгляда, который его бесцветный спутник бросил на те деньги, которые попали к мулату в руки. Лохматый прислонился к стене и предвкушал. Его больное, истерзанное депресняком тело трепетало и радовалось, будто пустыня предчувствующая дождь.
Парни вернулись.
Мулат протянул пакет. Большой пакет. Лохматый надорвал его и жадно втянул по очереди обеими ноздрями.
— Ну что? — Альбинос хлопнул Лохматого по плечу. — Идем?
Лохматый некоторое время стоял с опущенными веками. Потом кивнул и развернулся.
Грохочущий лифт спустил их вниз.
На улице Альбинос неторопливо одел тонкие лайковые перчатки, протянул левую руку, широко улыбаясь, приобнял ободрившегося наркота и шепнул на ухо:
— Ну как товар?
— Зашибись…
Альбинос сделал неуловимое движение — лохматый обмяк и повис на его плече. Коротко оглянувшись, Альбинос отвволок вялое тело к железной дверце, ведущей в подвал какого-то магазинчика и усадил блаженно улыбающегося ширяльщика прямо на снег.
Достав из кармана шприц, Альбинос виртуозно воткнул его в вену на тыльной стороне ладони Лохматого и выпустил туда все содержимое. Когда поршень дошел до отказа, Альбинос вытянул его назад вместе с черной кровью и снова выдавил поршень до отказа. Шприц он так и оставил торчать в вене.
Он не спеша извлек из карманов Лохматого деньги, дурь и направился к машине.
По пути он чуть не растянулся, поскользнувшись на припорошенном снежком льду, но не выругался, а только поморщился.
Снова вернувшись на Васильевский, БМВ остановился около сфинксов. Альбинос переместил собакоголового на переднее сидение и стал ждать.
НА СЦЕНЕ НЕ ШИРЯТЬСЯ
«Шевроле» свернул с шоссе. Проехал по извилистой дороге в глубину заснеженного леса и затормозил на развороченной строительной площадке. На задворках старого обтрепанного здания красовался ряд машин. Чаще встречались БМВ. Иногда «Мерсы».
Остановились.
— Это что? — Растеряно спросила Рита. — Это кабак?!
— Хе-хе! — Мишенька загадочно улыбнулся. — Тут круто!
Компания покинула салон и, пройдя по тропинке, вытоптанной в грязном мокром снегу, уперлась в серую, загаженную цементом дверь.
— И что? — снова спросила Рита.
— Сейчас все узнаешь… Не суетись, — Анечка в нетерпении переступила с ноги на ногу.
Она так и не выпустила из рук газету.
— Ты что, жить будешь с этой газетой? — усмехнулась Рита.
— Ага… Она меня прикалывает. Ты же живешь с калейдоскопом.
Дверь распахнулась.
Огромный негр скользнул цепким взглядом и запустил внутрь.
Внутри было совсем по-другому. Хотя металлическая мебель и обитые дюралевыми листами стены со следами пальбы говорили о том, что хозяева готовы ко всему.
Табличка на стенке предупреждала:
Спасение убитых
дело рук
самих убитых
Рита покосилась на Анечку. Та в своей обычной манере пояснила:
— Ну тут очень весело и все такое… А если передоз, то они на машине вывозят и на улице кидают. Убитые, понятно, не на смерть, а от дури. Никому нет дела, как все потом. Им главное, чтобы тут никто не сдох.
— Что прямо так? — не особо удивляясь, спросила Рита.
— Да-а-а… прямо так и все такое… Заходи. Тут весело.
— Что, прямо в снег?
— Ну да… буб-бум… Заходи.
— Так ведь сдохнуть можно! — воскликнула Рита.
— Ага… Можно. Поэтому они поближе к городу кидают — может, кто подберет.
Они прошли через звенелку. Несколько раз. Анечка никак не могла покинуть этот атракцион. Она уже выложила на стол ключи — звенело, потом всю мелочь — звенело, сняла брелок — все равно звенело.
— Ну, я уже не знаю. — Анечка развела руки. — Ну, у меня еще спираль стоит.
— Что, от кипятильника? — охранник довольно осклабился.
Огромный черный амбал ощупал на предмет оружия. Так его, типа, не было. На стене в коридоре висела другая табличка:
Мебель умышленно не ломать.
Блевать в СПЕЦИАЛЬНО