Уже в стратосфере, узнав о промежуточной посадке на Маганосе, Карина нахмурилась.
– Тебя что-то тревожит, милая? – спросил Хафиз.
– Мои духовные руководители как-то странно смотрят на меня и пожимают эктоплазменными плечами. Я знаю, что они пытаются сообщить мне о важной проблеме. Возможно, мы забыли выключить какой-нибудь прибор…
– Ты просто вспомнила о днях своей бедности и нужды, цветок моей души. В нашем доме остались слуги, которые позаботятся обо всех приборах. Разве я не прав?
Она печально улыбнулась.
– Конечно, ты прав, дорогой. И все же я хотела бы наладить астральный контакт. Ты же знаешь, как меня сбивает с толку эти перелеты. Моим духовным руководителям приходится перемещаться за нами – от планеты к планете. А они очень привязываются к местам, где обычно выходят на другой план реальности.
– Ах, вот как? Ты просто фонтан информации, мудрейшая из женщин. Я даже не представлял, что такое возможно.
– Поверь мне, это так!
– А скажи, любовь моя, Дельзаки Ли по-прежнему входит в круг твоих духовных и потусторонних друзей?
– Да, он один из них.
– Тогда передай ему, что твой муж просит его объясниться и перестать тревожить тебя смутными намеками, о, ценная жемчужина психического восприятия.
Карина хихикнула.
– Хафиз, хитрец! Ты опять ревнуешь меня к духу? Я не стану передавать мистеру Ли твоей просьбы. Но раз ты так тревожишься, я попрошу его просветить меня о сути проблемы. Мне придется немного помедитировать, чтобы сфокусировать мои энергии. Где аметист на двадцать карат, который ты мне подарил?
– Насколько я знаю, ты одолжила его целителю, который хотел войти в контакт с бактериями.
– Действительно. Ладно, когда мы вернемся, я заберу его обратно. У меня есть другие инструменты, необходимые для моей профессии. Дорогой, ты можешь побыть без меня какое-то время?
– Каждое мгновение без тебя похоже на удар кинжалом в моем сердце, о, сладкая и сочная супруга. Но я героически выдержу это испытание.
Они поцеловались, и Карина ушла. Хафиз тут же повернулся к связисту:
– Предупреди базу на Маганосе о нашем прибытии. Пусть мой племянник ожидает меня.
Через минуту они получили ответ. В динамиках зазвучал высокий и ломающийся голос подростка, вступающего в половую зрелость – что не было странным, поскольку луна теперь стала базой для обучения молодежи, и стажеры встречались на всех постах оперативных служб.
– «Шахразада», это база. Мы не знали, что мистер Харакамян прилетит на Маганос! Мы не подготовились к встрече.
– Ничего страшного. Главное, чтобы племянник мистера Харакамяна ожидал нас в космопорте. Вы можете дозвониться до него и вывести картинку на экран?
– Я постараюсь, «Шахразада». Одну секунду.
Однако лицо, возникшее на экране, принадлежало не Рафику, а Калуму Бэрду. Хафиз встал перед связистом, чтобы видеокамера передавала Бэрду его изображение.
– Как дела, о, старшая и самая уродливая из жен моего племянника? – спросил он и засмеялся, увидев румянец над рыжей бородой Калума.
Он специально намекнул ему об их первой встречи, когда Бэрд и Акорна надели длинные платья и притворились женами Рафика, который якобы стал последователем полигамного нео-хаддитизма.
– Не плохо, о, предводитель, способный затмить своей удалью всех и каждого из сорока разбойников Али Бабы, – ответил Бэрд. – К сожалению, я должен сообщить вам, что Рафик улетел на Рушиму. Его вызвал доктор Хоа. Он хотел обсудить с ним какую-то проблему.
– В таком случае, не ждите нас, мой друг. Мы полетим на Рушиму. Я тоже должен обсудить с племянником одну проблему. Кстати, Бэрд?
– Да, господин?
– Как поживает младшая жена моего возлюбленного племянника? Вы что-нибудь слышали о ней и о ее подругах по гарему?
Бэрд удивленно поднял брови. Затем он нахмурился и осторожно сказал:
– Последний раз мы слышали о них примерно двадцать дней назад, когда они улетели от нас, чтобы навестить свои семьи. В ту пору все они пребывали в добром здравии.
– Понятно. Бэрд?
– Да, господин?
– Меня интересует ваш полет с младшей супругой моего племянника. Скажите, рассчитанный курс привел вас в то место, где вы хотели оказаться? И какой намек дали вам другие обитатели гарема?
– Они сказали, что мы двигались в верном направлении. Фактически, они встретили нас у ворот сераля. А что?
– Ничего серьезного. Просто спросил. Небольшой спор с одним из моих штурманов. Пустяковое дело.
– Все ясно, – сказал Бэрд тем тоном, который означал «ври больше».
– «Шахразада» отключается, – с веселой улыбкой сообщил Хафиз.
– Приятного полета, – ответил Бэрд и с игривым женоподобием помахал ему кончиками пальцев.
Тем не менее, его лохматые брови нахмурились от тревоги. Похоже, каледонец понял суть проблемы, которую Хафиз хотел обсудить с Рафиком Надеждой.
* * *
Некоторые системы «Кондора» совершенно не требовались судну, собиравшему космический утиль. Например, многоканальный сканер, клавиатура которого располагалась рядом с пультом управления. Помимо груза этот сканер был самым дорогим предметом на корабле – не считая капитана и его помощника.
Йонас постоянно держал уши и глаза открытыми для всяческих сигналов бедствия, будь то зуммеры, позывные маяков или голосовые сообщения, с помощью которых корабли и станции сообщали вселенной о своих авариях и бедствиях. Конечно, Беккер имел аптечку и при необходимости мог смазать йодом раны уцелевших, но его интерес к катастрофам не был чисто гуманитарным – или гуманоидонитарным. Он просто хотел знать, где возникали проблемы, из-за которых люди оставляли корабли и поселения. Там могло оказаться брошенное снаряжение и другие вещи, полезные для предприимчивого сборщика утиля.
Показания сканера дополнялись детектором массы, который определял наличие крупных объектов вблизи корабля. Если рядом не имелось таких объектов, а детектор выдавал сигнал, то это говорило о присутствии червоточин или складок пространства. Некоторые из них уже значились на его картах, другие возникали там, где их прежде не было. "Космическая моль, – говорил ему Беккер-старший. – Проклятая космическая моль жует ткань пространства. Ну, что, малыш, посмотрим, куда ведет эта дырочка? "
Червоточины были «пунктиком» Теофила Беккера – возможно, единственным хобби этого непризнанного, но гениального астрофизика. Куда бы «дыры» не затягивали «Кондора», Беккер-старший неизменно находил дорогу назад. Он и Йонас обычно не имели карт и схем, однако это их нисколько не смущало. Старые видеофильмы утверждали, что в «дырах» можно было затеряться навсегда, но Теофил не разделял такую точку зрения. Астрофизик считал, что морщины пространства и времени составляли особый узор, и он умел распознавать его в любом секторе вселенной. Это умение он передал Йонасу, который во всем копировал приемного родителя. Что нравилось Папочке, то годилось и ему – в том числе, бесцеремонное отношение к новым и неизведанным червоточинам.
Естественно, он постоянно следил за данными приборов. Если его что-то отвлекало, то вахту принимал РК. Кот поворачивался к тому или иному экрану и смотрел на него, пока Йонас не делал того же самого. Интересно, что такие указания всегда были обоснованными и своевременными. Беккер мало тревожился о погоне, которую могла организовать Кисла Манъяри. Сейчас его больше интересовало пополнение запасов в опустевшем трюме. Покинув Кездет и миновав его луны, он приступил к сканированию пространства. Беккер не ожидал найти сигнал так быстро, но один из коротковолновых каналов отозвался пульсирующим пиканьем. Источник находился близко, однако Йонас не видел его на экранах.
– Черт побери! – воскликнул он. – Где ты, шустрый маячок?
Что-то поблизости «пикало» и не появлялось на экранах. Беккер быстро осмотрелся, словно звук играл с ним в прятки. Никакого визуального подтверждения.
К тому времени, когда «Кондор» покинул солнечную систему и прошел через пару червоточин, Беккер начал сходить с ума от занудливого сигнала. Тем не менее, он заметил, что РК больше не крутится в кабине. Направив корабль в относительно спокойное пространство, Йонас спустился в трюм с банкой рыбы, которую он купил на Кездете перед неудачным походом в дом удовольствия. Бедняка РК так и не смог оценить любовь продажных дев. До следующей «черной воды» – как Беккер-старший называл дырявые участки пространства, где он находил свои лучшие обходные пути – оставалось еще несколько парсеков.