Намокая, бумажная лиана только сильнее затягивается и не гниет годами. Куда бы ни направлялся бедный капитан Роберте, там он и останется. Если, конечно, не превратится в дельфина. Мау быстро сделал надрез, чтобы выпустить дух капитана.
Девочка, сидя на камнях за спиной Мау, запела. На этот раз песня не звучала как «на, на, на». Послушав, как девочка разговаривает, Мау почему-то стал лучше различать ее голос. Наверное, в том, что она произносит, есть какие-то слова, хотя для Мау в них не было никакого смысла. Но он подумал: «Это брючниковское песнопение для мертвых. Значит, брючники в чем-то похожи на нас! Но если Имо сделал и их тоже, почему они совсем другие?»
Капитан уже почти ушел под воду, но штурвала из рук не выпустил. Мау зажал в руке последний камень и толкнул плавающее тело капитана вперед, все время нащупывая пальцами ног край скального уступа. Еще он чувствовал под собой холод глубин.
Там было течение. Никто не знал, откуда оно приходит, хотя люди рассказывали истории про землю на юге, где вода падает в виде перьев. Но все знали, куда оно уходит. Это можно было увидеть своими глазами. Оно превращалось в Сверкающую тропу, звездную реку, текущую по ночному небу. Говорили, что раз в тысячу лет Локаха выбирает среди мертвых тех, кто должен отправиться в совершенный мир, и они поднимаются по этой тропе, а остальных посылают обратно, чтобы те стали дельфинами, пока не придет их время родиться заново.
«Как это происходит? — подумал Мау. — Как вода превращается в звезды? Как мертвый человек становится живым дельфином? Но это ведь детские вопросы, правда? Которые нельзя задавать? Эти вопросы — глупые или неправильные, а тем, кто слишком много спрашивает «почему?», отвечают, что так уж устроен мир, и дают побольше работы по хозяйству».
Над капитаном прошла небольшая волна. Мау привязал к штурвалу последний камень, капитан неторопливо ушел под воду, и Мау подтолкнул его в течение.
На поверхность всплыло несколько пузырьков, и капитан очень медленно скрылся из виду.
Мау только собирался отвернуться, как увидел: что-то поднимается из воды. Оно выскочило на поверхность и лениво перевернулось. Это была капитанская шляпа. Она наполнилась водой и опять начала тонуть.
За спиной Мау раздался всплеск, и девочка из клана Дафна, барахтаясь, проплыла мимо. Белое платье развевалось вокруг нее, как огромная медуза.
— Нельзя, чтобы она опять утонула! — закричала девочка. — Он хочет оставить шляпу тебе!
Она рванулась вперед, схватила шляпу, победно замахала ею… и ушла под воду.
Мау ждал, пока она опять покажется на поверхности, но виднелись только пузырьки.
Да неужели на свете есть хотя бы один человек, который не умеет…
Его тело среагировало само. Он пошарил в воде, схватил самый большой кусок коралла, попавшийся на глаза, и нырнул в темную глубину.
Вон внизу бедный капитан Роберте медленно погружается навстречу вечности. Мау пронесся мимо в шлейфе серебряных пузырьков.
Дальше вниз были еще пузыри, и бледное пятно, исчезающее там, куда уже не достигает солнечный свет.
«Только не она, — подумал Мау изо всех сил. — Не сейчас. Никто не уходит во тьму живым. Я служил тебе, Локаха. Я ходил по твоим стопам. Ты мне должен — ее. Одну жизнь, из темноты обратно на свет!»
И голос ответил из мрака: «Я не припомню, Мау, чтобы у нас с тобой был договор. Или сделка, или завет, или обещание. Есть то, что бывает, и то, чего не бывает. Нет никакого «должен»».
Вот он уже путается в медузе ее юбок. Мау отпустил камень, и тот продолжил свой путь в темноту. Мау нашел лицо девочки, вдул воздух из своих разрывающихся легких в ее, увидел, как широко открылись ее глаза, и заработал ногами, стремясь наверх и таща девочку за собой.
Прошла целая вечность. Он чувствовал, как длинные, холодные пальцы Локахи тянут его за ноги, сжимают легкие. Свет, совершенно точно, начал меркнуть, шум воды в ушах стал похож на шепот. «Может, проще остановиться? Соскользнуть обратно во тьму, отдаться течению? Кончатся все печали, сотрутся все плохие воспоминания. Нужно только отпустить ее и…» Нет! Эта мысль возродила гнев, а гнев пробудил в нем силу.
Мелькнула тень, и Мау пришлось посторониться — это медленно погружающийся капитан прошел мимо, в последнее свое плавание.
Но свет не приближался, вообще не приближался. Ноги были словно каменные. Все тело жгло. Вот она, серебряная линия, она опять вернулась к Мау, она влекла его вперед, к картине того, что могло быть…