Со всем этим Семен справился — набив, конечно, не одну шишку себе и другим. Настал день, когда он запряг Варю в пустую волокушу, влез к ней на холку и отправился собирать учеников. Для обретения опыта начать он решил с родного племени — лоуринов.
Сначала все его радовало, а потом, конечно же, начались проблемы. Сородичи активно запасали продукты на зиму, а недалеко от поселка в степи формировалось несколько стогов из мелких веток и кое-как подсушенной травы. Это, разумеется, не имело прямого отношения к физическому выживанию людей, зато несло глубокую идеологическую нагрузку. Когда-то Семен пересказал соплеменникам свой последний «разговор» с вожаком стада мамонтов. Обещание подкормить молодняк в случае зимнего голода было воспринято людьми как руководство к действию. От Семена потребовали объяснить, что такое «сено» и как его делать. Две громоздкие неуклюжие косы Головастик отковал из остатков металла собственноручно. «Ну, что ж, — думал Семен, — люди будущего будут молиться в храмах, а эти молятся в степи, орудуя косами и рогульками вместо вил и граблей — их боги живые, им нужны не жертвы, а еда. Впрочем, если мамонты не придут, можно только радоваться — значит, у них все в порядке».
Катастрофических голодовок для травоядных в ту зиму не было. Рыжий со «своими» так и не появился. Однако пришла небольшая семейная группа мамонтов и за несколько дней подъела сделанные людьми запасы. Похоже, животные не были местными и просто не знали еще мамонтовых «путей» в этом районе.
С набором детей все оказалось сложнее. Семен знал, что отношение к ним в племени… м-м-м… двойственное — с точки зрения цивилизованного человека, конечно. «С одной стороны, их любят и балуют, прекрасно понимая значение подрастающего поколения. С другой же стороны, до посвящения (получения Имени) мальчиков и до наступления половой зрелости у девочек они никто. Именно поэтому права, обязанности и запреты взрослых к ним отношения не имеют. Кроме того, в пределах тотемного рода конкретных родителей дети как бы не имеют, а являются общим достоянием. Некоторые женщины, правда, предпочитают кормить грудью именно своего ребенка, особенно пока он совсем маленький, но это не является всеобщим правилом».
Дебаты со старейшинами были недолгими.
— Зачем тебе дети? — удивился Кижуч. — Да еще такие маленькие?
— Учить буду! — ответил Семен.
— Опять задурил, — констатировал Медведь. — Учи нормальных людей, раз спокойно жить не хочешь. Может, у тебя и правда еще какая-нибудь полезная магия в запасе осталась?
— У меня их много, — заверил будущий педагог. — Кого это ты предлагаешь учить в качестве «нормальных» людей? Себя с Кижучем, что ли? Взрослые и так все знают, пацанов ты сам учишь воевать и охотиться от зари до зари. Мне только дети и остаются! Они будут жить в моем доме из бревен, сидеть на деревянных подставках и осваивать магию слова, цифр и букв.
— А что такое цифры и буквы?
— Цифры — это обозначения количества чего-нибудь. А буквы обозначают звуки, из которых состоят слова. Можешь Бизона расспросить — он когда-то их много придумал.
— Было такое! — оживился вождь. — Очень интересная магия — просто оторваться невозможно!
— Вот! — Медведь решил, что получил поддержку. — А ты нас хочешь лишить такого развлечения! Живи здесь и колдуй на здоровье!
— Нет, — сказал Семен, — у меня другая идея. С детьми мы будем запоминать звуки и слова иного языка — того, на котором я говорил в будущем. Хочу, чтобы дети лоуринов, имазров, аддоков и хьюггов научились на нем говорить и понимать друг друга.
— Вот это да! — почесал плешь Кижуч. — С нашим Семхоном не соскучишься!
— Ты еще пангиров забыл, — ехидно добавил Медведь. — А то волосатики и по-человечески говорить не могут!
— Не забыл я, — вздохнул Семен. — Просто пока еще не придумал, что с ними делать. Вряд ли они смогут учиться вместе с нашими детьми.
— Приду-умаешь, — махнул рукой Кижуч. — Ты и не такое придумывал. А волков, мамонтов и кабанов учить будешь?